Кричали и против, и за. Полдюжины лесорубов бросились к сцене.
Арлен мгновенно очутился на месте схватки, преодолел расстояние с нечеловеческой прытью.
– Хватит!
Он схватил обоих за шкирку, сдернул с Линдера и придержал, как нахальную малышню. Линдер надулся самодовольством и тоже заработал от него яростный взгляд.
– В следующий раз, Линдер, когда ты стукнешь кого-нибудь во имя мое, я проломлю тебе череп.
Линдер вдруг стал выглядеть на свои годы и залился мальчишеским румянцем.
Арлен отставил двоих изловленных – бережно, чтобы те удержались на ногах, и помог встать сбитому с ног. Затем заговорил – негромко, но его голос разнесся так же зычно, как крики Джоу из звуковой раковины.
– Приятель, я понимаю, тебе скверно, и соболезную насчет твоей дочери, но швырянием бутылок и дурацкими выходками ей не помочь, а я не единственный, на кого тебе нужно яриться. Я никогда не объявлял себя Избавителем. Я разрисован, но такой же простой человек, как ты.
– Но ты же избавил от бед Лощину! – возразил человек почти с мольбой.
Арлен покачал головой, изучая толпу. Все замерли и внимали его словам.
– Я не спасал Лощину. Местные жители сделали это сами, когда пролили кровь на этот самый булыжник, что у нас под ногами. Да, я вмешался в час черной полосы, но то же самое совершили Лиша Свиток и Рожер Тракт. А также Линдер и Эвин Лесорубы вкупе с сотней других. Даже Джоу, хотя ему, похоже, взбрело в голову еще и придуриваться. – Он зыркнул на Джоу, тот с глуповатым видом спрыгнул со сцены.
Арлен положил руку на плечо мужчины:
– Я знаю, что такое потерять близких. От этого сходишь с ума и делаешься бешеным, как сами Недра. Но грядут еще большие бури. Я прибыл на помощь, но она не стоит ломаного гроша, если действовать в одиночку.
Он повернулся, завораживая толпу, и заговорил уже громогласно:
– Есть дела поважнее, чем переливать из пустого в порожнее на Кладбище Подземников! Бьюсь об заклад, это касается и остальных!
Внезапно все потупили взоры, забормотали о незаконченных делах и строем потянулись прочь.
Подбежал Джоу Лесоруб, когда Арлен собрался уходить.
– Прошу прощения. Я не хотел…
– Я не сержусь на тебя, Джоу, – перебил он. – Сам виноват – напустил таинственности и скрытничал.
Джоу облегченно вздохнул, однако Арлен поднял палец:
– Но звуковая раковина предназначена для рачителей, жонглеров и волшебных скрипачей, а не для каждого болвана, которому вздумается рвать глотку. Чтобы я больше не видел тебя там – разве что захочешь сплясать или спеть. Если тебе нечего рубить топором, сходи к мясникам и попроси о деле.
Джоу яростно закивал и бросился наутек.
Ренна посмотрела туда, где стоял инквизитор, но он тоже исчез.
– Это место похоже на Брук больше, чем хотелось бы, – вздохнула Ренна. – Нас сожгут, если мы их не спасем?
– Дурь нужно выбивать из каждого, Рен, снова и снова, – напомнил Арлен, они вели лошадей в конюшню за новым постоялым двором. – Времена были трудные, народ слегка возбужден, но его можно простить. Не надо всякий раз хвататься за нож.
– Я не знала, что это так заметно, – напряглась Ренна.
– Нож-то большой, – пожал плечами Арлен.
К их лошадям приблизился худощавый, но мускулистый юноша. Посмотрел на Сумеречного Плясуна и быстро перевел взгляд на Арлена.
– Да, Кит, это я, – сказал Арлен. – Понятно, что места мало, но мне и моей суженой Ренне нужна комната на несколько недель.
Кит кивнул. Быстро привязал лошадей и проводил обоих через скромный боковой вход в раздевальню.
– Подождите здесь, я сбегаю за папой.
– Его отец, Смитт, – хозяин гостиницы и городской гласный, – объяснил Арлен, едва Кит исчез. – Хороший человек, если не злить его. Честнее Хряка, но довольно крут, когда доходит до торга. Его жена Стефни мила в малых дозах, но у нее всегда такой вид, будто она неделю не была в нужнике и хочет опорожниться на каждого, кто приблизится. И склонна к проповедям – она не хуже, чем в Южном Дозоре, объяснит, чего и зачем желает от тебя Создатель и как тебе жить.
Ренну перекосило. Дозорные быстро приговорили ее к смерти и объявили это волей Создателя.
Вскоре в раздевальню вошли двое: крупный мужчина с густой бородой и крепкий в свои шестьдесят и тщедушная женщина с седыми волосами, стянутыми в тугой пучок. Арлен оказался прав. Казалось, она положила в рот что-то горькое и хочет выплюнуть.
– Хвала Создателю, ты вернулся, – произнес Смитт, когда все были представлены.
– Создатель тут ни при чем, – возразил Арлен. – У меня есть дела в Лощине.
– Его десница причастна ко всему, большому и малому – подала голос Стефни.
Из-за высокого ворота ее платья выглядывал оставленный демоном шрам, а ее жесткость напомнила о гласной Тиббетс-Брука Селии Пустоцвет, которая защищала Ренну, когда все от нее отвернулись. Ренна не знала женщины сильнее Селии.
Ренна, не думая, протянула руку и чуть погладила шрам.
– Вы ведь сражались? – спросила она. – В прошлом году, когда подвели метки?
Женщина выпучила глаза, но кивнула:
– Я не могла остаться в стороне.
– Разумеется. – Ренна сжала ее плечо. – Нельзя просить от других того, чего не желаешь делать сама.
Болезненное напряжение исчезло с лица женщины, и она улыбнулась. Вышла неуклюжая гримаса, потеснившая глубокие складки.
– Заходите. Мест нет, но мы держим пару комнат для вестников. Сейчас мы вас пристроим и что-нибудь кинем в брюхо.
Арлен и Смитт разинули рты, она же повернулась и направилась к заднему лестничному колодцу.
Едва они разместились и проглотили завтрак, который Стефни прислала наверх, как в дверь постучали. Арлен отворил и обнаружил на пороге служку рачителя Хейса – того, что всегда крутился рядом.
На служке были только простые сандалии и бурая ряса, меченый стихарь снят до наступления ночи. В каштановой бородке проступала седина.
– Я Малыш Франк, помощник рачителя Хейса, главного инквизитора и духовного наставника его светлости графа Лесорубовой Лощины Тамоса, – произнес он и еле заметно поклонился. – Прошу прощения за вторжение, сударь Тюк. – Он кивнул Ренне. – Сударыня Таннер. Дело в том, что на его святейшество произвела сильнейшее впечатление ваша утренняя речь, и он просит вас почтить его своим присутствием на обеде в шесть часов сегодня вечером в трапезной Праведного дома. Форма одежды официальная.
Он собрался уйти, но Арлен остановил его ответом:
– Вам придется передать наши сожаления.
Франк на секунду застыл, а когда повернулся, на его лице еще сохранилась тень удивления. Он отвесил очередной неглубокий поклон:
