Глава 8
Шарумы не гнутся
302–305 П. В.
Инэвера томилась нервным ожиданием в шатре дама’тинг. Стоял лютый холод, изо рта вырывался пар. Рядом была Кева, а кроме нее – еще три невесты, семь обрученных и четыре евнуха, в их числе и могучий Энкидо. Евнухи облачились в неразличимые в ночи черные одеяния шарумов, вооружились копьями и щитами. Под одеждой скрывались кольчуги, изготовленные дама’тинг, – достаточно прочные, чтобы защитить от укуса демона.
Однако, несмотря на внушительную компанию и знакомое место, Инэвера нервно переминалась с ноги на ногу. Стояла глубокая ночь, а они торчали на поверхности. Эведжах запрещал подобное даже невестам Эверама, но Кева и прочие непринужденно болтали, будто находились в подземном дворце дама’тинг. Логика подсказывала Инэвере, что шансы алагай пройти мимо шарумов в Лабиринте и проломить великую стену ничтожны, но сердце все равно колотилось.
«Страх и боль суть просто ветер», – напомнила она себе, нарисовала в воображении пальму и обрела центр.
Немой Энкидо, что стоял возле полога, поднял руку и выдал пальцами серию жестов.
– Ут! – сообщила Кева. – Идут.
Все умолкли, и невесты с Кевой во главе выдвинулись вперед. Дама’тинг кивнула Энкидо, тот отвел полог.
К шатру приблизилось полдюжины шарумов, один вел верблюда, ноги животного обмотали толстой черной тканью. Такая же покрывала и его тело, и колеса большой повозки, что он влачил.
После Лабиринта одежда воинов запачкалась, в доспехах появились свежие вмятины, а тяжелые щиты залил ихор. Один чуть прихрамывал, а второй перевязал массивное плечо тряпицей, которая насквозь пропиталась кровью. Лица шарумов прятались за ночными покрывалами, но Инэвера сразу угадала, кто они, по отсутствию рукавов и нагрудным пластинам из зачерненной стали с золотыми солнечными лучами – эмблемой дама Бадена. Инэвера узнала бы Кашива даже без его типичной развязной походочки и белого покрывала кай’шарума, а человека рядом – тем более. Аджин’пал.
Соли.
Она годы не видела брата, но узнала мгновенно даже под покрывалом. В глазах искрилась знакомая смешинка; Инэвера помнила его походку, стать и крепкие руки не хуже, чем саму себя. Она подавила вскрик, но не сумела отвести взгляд.
Рядом фыркнула Мелан.
– У тебя с ними столько же шансов, неудачный расклад, сколько опередить меня в получении покрывала. Это пуш’тинги. Мужчины-любовники. Говорят, шарумам дама Бадена нет равных в бою, но они скорее лягут с козой, чем с тобой.
– И оприходуют лучше, – хихикнула Асави.
– Тихо! – шикнула Кева.
Кашив и другие шарумы остановились перед дама’тинг и низко поклонились. Соли скользнул взглядом по Инэвере, но узнавания не выказал, хотя ее лицо было открыто.
– Встаньте прямо, достославные шарумы, – велела Кева. – Да пребудет с вами благословение Эверама.
Кашив и его спутники выпрямились.
– Эверам велик. Любые честь и слава с Него начинаются и Им заканчиваются. Наши жизни принадлежат Ему и его священным невестам. Нынче первая ночь Ущерба после зимнего солнцестояния. Мы прибыли с оброком от дама Бадена.
Кева кивнула:
– Ваша жертвенная кровь не останется незамеченной Эверамом и его невестами. Какие вы принесли дары?
Кашив поклонился вновь:
– Двадцать девять алагай, дама’тинг.
Кева вскинула брови:
– Двадцать девять? Это не священное число.
И снова Кашив согнулся в поклоне:
– Разумеется, дама’тинг права. Традиционный оброк – двадцать восемь: семь песчаных демонов, семь глиняных, семь огненных и семь воздушных. По одному из всех выводков на каждый столп Небес. – Он сделал паузу, весело сверкнул глазами. – Но дама Баден признателен за благословения дама’тинг, а потому повелел нам устроить особую ловушку. Во имя единого Создателя мы принесли и одного водного демона.
Несколько най’дама’тинг ахнули. Невесты ничем не выдали восхищения, но изменили позы, которые Инэвера прочла легко, как если бы они разразились восторженными криками. Водные демоны слыли великой редкостью в Красии, а некоторые артефакты изготавливаются сугубо из их костей. Одну только воду можно создать заклинанием через частицу хора.
– Эверам доволен вашим даром во имя Его, – произнесла Кева. – Как вам это удалось?
– Дама Баден приказал снести участок Лабиринта, убрать метки и проломить подножный песчаник, который мешает демонам восстать. Мы вырыли глубокий котлован, и дама наполнил его водой из личных запасов, а также заселил рыбой и прочей живностью. На это ушло много месяцев, но в конце концов приманку схватили – в озере поселился водный демон. Он убил моего человека и ранил еще двоих, когда нынче ночью мы вытянули его сетью, и прожил в ночном воздухе намного дольше, чем мы ожидали. В итоге сдох от удушья, а в прочем отношении цел и невредим.
Дама’тинг переглянулись. От них не укрылась цена подвига, достойного Дамаджи. Одна вода чего стоила – отныне испорченная и бесполезная. Поступок свидетельствовал о несметном богатстве дама Бадена… и уровне покровительства, которого он искал.
Дама Баден ничего не делал бесплатно.
– Ваш дар чрезвычайно радует нас, Кашив асу Аврам ам’Гошин ам’Каджи. Доблесть твоя и твоих людей безгранична. Когда придет час, вам будет уготовано вечное блаженство на Небесах. Приведите раненых.
Два человека, пострадавшие сильнее прочих, шагнули вперед, и дама’тинг без колебаний пометили им кожу, после чего извлекли частицы хора для магического лечения. Остальные воины заработали только ссадины и несильные ожоги, с которыми невесты справились традиционными способами.
Когда с делом покончили, Кева снова повернулась к шарумам:
– Отнесите дары в Перегонную Камеру.
Кашив и его спутники двигались с уверенностью людей, не раз ходивших этим путем, выгружали трупы алагай из повозки и уносили их в люк, которого Инэвера раньше не замечала; он открывался в переднем отсеке. Зияющие отверстия в грудных клетках песчаного и воздушного демонов указывали на гибель от жал – стрел величиной с копья, ими стреляли со стен из деревянных скорпионов. Броню глиняных демонов разбили увесистыми камнями, сброшенными в ямы. От запаха прогорклого ихора тошнило.
Огненные демоны, утопленные в мелких лужах, остались без повреждений, как и водный – скользкое скопище рогатых щупалец и острых чешуек. Его пасть была огромна по сравнению с телом, и отвратительные зубы налезали рядом на ряд.
Как только все закончилось, Кева подала знак, и Кашив опустился перед ней на колени.
– Четыре вопроса и прошение, – сказала Кева.
