Судебные клерки, которые с презрением отмахнулись от отца… Начальник Ньюгейтской тюрьмы, не уследивший за охранниками… Сержант из полицейского участка в Сент-Джонс-Вуде… Год за годом он дополнял список, откладывая финал и тем не менее неуклонно приближаясь к кульминации своей мести – смерти тех, кто вперед прочих заслуживал наказания.
– Вот ваш заказ, сэр. Хлеб, масло, джем и горячий чай.
В Крыму, перед очередным сражением, он отдал бы что угодно за эту простую пищу. Ему необходимо было набраться сил. Многое еще предстояло сделать.
«Мать.
Отец.
Эмма.
Рут».
Что-то переключилось у него в голове, и к списку тех, о ком он скорбел, добавились новые строки:
«Моя жена.
Мой нерожденный ребенок.
Я хочу умереть».
– Уверен, он не сумеет добраться до нас, пока мы остаемся во дворце, – сказал принц Альберт.
– Именно так, ваше высочество, вас со всех сторон защищают солдаты и полицейские, – подтвердил комиссар Мэйн.
– Но долго ли придется держать оборону? – не успокаивался принц Альберт. – Неделю? Месяц?
– Если потребуется, ваше высочество.
– Или даже дольше?
Комиссар потупился:
– Мы отыщем его, ваше высочество. Ему нужны пища и кров. Он не сможет скрыться от нас навсегда.
– Он пятнадцать лет копил гнев, – возразил принц Альберт. – У него огромное богатство и бесконечное терпение.
– Нет, – прервала их разговор королева, – я не могу допустить подобного.
– Чего, ваше величество? – удивленно спросил комиссар Мэйн.
– Если люди много недель, а то и месяцев будут наблюдать скопление солдат вокруг дворца, они начнут задумываться, зачем нужна усиленная охрана. Они могут даже решить, что мы опасаемся вторжения русских.
– Можно переехать в Виндзорский замок, – предложил принц Альберт. – Там охранники уже не будут привлекать к себе такого внимания.
Беккер подошел к высокому окну и отдернул занавеску. Снаружи продолжалась метель. Темнота сгустилась.
– До завтрашнего утра уехать не удастся, ваше высочество. Сколько карет потребуется, чтобы перевезти вас обоих вместе с детьми и прислугой?
– Слишком много, чтобы не привлечь внимания, – раздался новый голос.
Все обернулись.
В зал вошел Райан, опираясь на плечо Эмили. Беккер бросился к нему.
– Инспектор Райан, у вас на пальто кровь, – произнесла королева.
– Рана, что я получил семь недель назад, снова открылась, ваше величество.
Райан доковылял до стула возле тронного возвышения. Эмили и Беккер помогли ему сесть.
– Доктор Сноу наложил мне тугую повязку. – Инспектор поморщился: – Пожалуй, даже слишком тугую.
– Напрасно вы пришли сюда. – Королева спустилась с возвышения, показывая, что беспокоится за его здоровье. – Вам нужно отдохнуть.
– Как только все это закончится, ваше величество. Сидя в кабинете доктора Сноу, я думал лишь о том, что обязан быть во дворце и защищать вас, как и пятнадцать лет назад.
– Ваша преданность очень меня трогает.
– Я готов умереть за вас, – заверил Райан. – Я слышал, вы задумались о переезде в Виндзорский замок, ваше величество. Но понадобится столько карет, что сохранить тайну не получится.
– Можно подготовить несколько кортежей и отправить их в разные стороны, – предложил лорд Палмерстон. – Полковник не будет знать, за каким из них следовать.
– Но что напишут газетчики о внезапно разъехавшихся из дворца каретах? – возразила королева Виктория негромко, но властно. – Результат будет тот же. Увидев такую суету, люди решат, что во дворце началась паника, вероятно из-за угрозы вторжения русских. Наши враги осмелеют, а солдаты, наоборот, потеряют присутствие духа. Нет, пока продолжается метель, соберите вокруг дворца как можно больше охранников. Но едва погода наладится, пусть все будет по-прежнему…
– Ваше величество, позвольте удостовериться, что я правильно вас понял, – обратился к королеве комиссар Мэйн. – Вы действительно желаете с завтрашнего утра уменьшить охрану дворца до обычной нормы, чтобы внушить уверенность подданным?
Дальше дорога пролегала мимо клубов для джентльменов на Пэлл-Мэлл.
Несмотря на респектабельную внешность, его все же остановил констебль.
– Позвольте спросить, сэр, по какому делу вы здесь?
– Мне поручено доставить крупную сумму лорду, чье имя я не имею права называть.
– Насколько крупную?
– Пять тысяч фунтов банкнотами. – Он раскрыл саквояж и позволил констеблю осветить фонарем его содержимое.
Патрульный, в жизни не видевший столько денег, шумно вздохнул.
– Тогда вам лучше поспешить, сэр. По улицам бродит злоумышленник.
Когда он добрался до Грин-парка, к нему подошли еще два констебля. Уже совсем стемнело, и снег теперь сыпал так густо, что без фонарей было совсем не обойтись.
– Опасно носить с собой такую сумму, сэр. Постарайтесь управиться поскорее.
Он подошел к ограде Грин-парка, ухватился за железные прутья и перепрыгнул, приземлившись в сугроб и перекатившись через спину.
Он не забыл, как преодолевал ту же ограду пятнадцать лет назад, спасаясь от толпы, принявшей его за соучастника Эдварда Оксфорда. Снова ощутил мучительную боль, вспомнив, как острый наконечник вонзился в ногу, как он с трудом поковылял прочь, истекая кровью. После гибели родных он много недель прятался и даже ночевал в Грин-парке, так что и теперь чувствовал себя здесь как дома.
Снег обжигал лицо, и он снял цилиндр и надел кепи. Затем выбросил саквояж с деньгами, тяжелый и дальше уже бесполезный. Рано или поздно какой-нибудь бродяга найдет деньги и возблагодарит Небеса за щедрый подарок.
Под прикрытием метели он добрался до прохода в ограде напротив дворца. Теперь он был всего в нескольких футах от того места, где просил о помощи королеву и где Эдвард Оксфорд выстрелил в нее.
В темноте его серую одежду почти невозможно было различить за стволом дерева, возле которого он остановился. За оградой мелькнул луч фонаря. Затем еще один неожиданно вспыхнул с другой стороны.
– Что-нибудь видишь? – спросил темный силуэт.
– Все спокойно, – ответил второй. – Ненавижу такую погоду, но, по крайней мере, мы заметим следы, если кто-нибудь проберется к дворцу.
– Если только проклятый снег не пойдет сильнее и не занесет их.
– Никаких шансов. Я посчитал, сколько у меня уходит времени, чтобы обойти свой участок. Сорок секунд. Даже в метель следы не исчезнут так быстро.
