Весь этаж занимал один большой круглый зал, разгороженный книжными шкафами и просто ширмами.
Обстановка в гостиной была умеренно роскошной. Общепринятые тут диваны вдоль стен, покрытые грубо тканными покрывалами с длинными кистями. Яркие ковры с арабесками на стенах, однотонно-синие и зеленые – на полу. В выгородках между шкафами и экранами стояли низкие овальные столики и низкие ящички, обитые сверху бархатными подушками – на них полагалось сидеть. Головизор был размером с небольшой шкаф. Рядом с ним стояла высокая граненая колонка видеомагнитофона – самой дорогой здешней модели. Окна, правда, были уже привычного, излюбленного здесь фасона – высокие и узкие, от потолка и почти до пола, с толстыми стеклами.
Оставив меня, мой новый знакомый молча скрылся в лифте. В ожидании хозяина, чьего имени я пока не знала, я забралась с ногами на диван. Должно быть, именно на этом диване не раз сидели приведенные хозяином шлюхи. Впрочем, нет, вряд ли он водил сюда обычных продажных девок. Надо полагать, в этом доме появлялись женщины классом повыше: какие-нибудь танцовщицы, актрисы, натурщицы и модели, в крайнем случае – элитные куртизанки.
В шкафах во множестве стояли книги. Здешние книги не похожи на обычные книги других миров. Они складываются одной длинной гармошкой и пакуются в пластиковые пачки. У хозяина была подобрана, насколько я могла судить, почти не умея читать на таххарском, весьма неплохая библиотека.
Приподнявшись, я достала одну из них, пролистала страницы, покрытые строками зеленого и шафранового цветов. Хотела поставить обратно, но положила рядом с собой – пусть не думает, что я совсем тупая.
Появился хозяин. Он поставил передо мной круглое блюдо с тарелочками с закуской, в центре которого стояла высокая керамическая бутыль.
На отдельном маленьком подносике стояло два тонких, блестящих золотыми узорами хрустальных бокала в форме витых раковин.
– Итак, выпьем за приятное знакомство. – Он откупорил бутыль. – Этому вину сорок лет – виноградники Аулите, один из лучших урожаев.
Вино было густое и темное, как растопленная смола, но на вкус сладкое и легкое.
– И в самом деле вино неплохое, – резюмировала я, когда пригубила уже второй бокал.
Я явственно представила, что произойдет дальше.
Наверняка он попытается меня напоить, а когда я дойду, по его мнению, до нужной кондиции, начнет раздевать. Что ж, постараюсь этого избежать. Ну а если не получится – орать как зарезанная и драться не буду. Так что у него есть шанс получить то, к чему так стремятся мужчины, увидев смазливенькое личико и ладную фигурку. Ладно, от меня не убудет. Но, Матерь-Луна, как же все это тривиально! Всегда одно и то же…
– Я вижу по вашему лицу – вас что-то беспокоит, не так ли? – Его вопрос застал меня врасплох. – Или, быть может, не понравилось вино?
– Нет, благодарю, вино превосходное, – несколько смущенно пробормотала я.
Вопреки ожиданию, он вовсе не торопился подливать мне новую порцию после моих слов, вместо этого спросив, кто я такая и чем занимаюсь.
– Я занимаюсь коммерцией, – не вдаваясь в подробности, ответила я.
– А в какой области специализируетесь? – последовал новый вопрос.
– В самых разных. – Я мысленно обругала продавца бумаг.
Еще несколько секунд он думал о чем-то.
– Может быть, нам пройти в комнату отдыха? – произнес он, делая приглашающий жест.
Комната отдыха, куда мы поднялись на лифте, располагалась этажом выше. Она была такой же большой, как и гостиная, но только была начисто лишена мебели и окон. Матовые светильники на стенах под самым потолком давали мягкий приглушенный свет розоватого оттенка. На сплошь застеленном мохнатым толстым ковром полу были разбросаны подушки. Тут же было несколько низеньких подставок эбенового дерева, на одну из которых он водрузил поднос.
Внимательно я пробежала глазами убранство комнаты, некоторое время изучала строгий геометрический узор ковров – переплетенные зеленые, розовые, оранжево-красные линии.
«Тут, на этих коврах, все и произойдет», – с какой-то усталой горечью подумала я. Холодная апатия и равнодушие при этой мысли вновь с неожиданной силой навалились на меня. Пусть бы это случилось побыстрее, и я смогла бы уйти. Даже если предложит потом деньги – не побрезгую взять.
Как раз о таком состоянии души говорила моя подруга на базе, американка Джейн Хаксмур: «Проще дать мужику, чем объяснить, почему ты не хочешь».
Лицо мое, надо полагать, яснее ясного отразило мое настроение.
– Я все-таки вижу, что ты чем-то расстроена, – произнес он. – Может, я смогу помочь?
При этом как бы невзначай (а может, и впрямь невзначай) сделал движение, пододвигаясь поближе. Еще пара таких движений, и он сможет дружески обнять меня за плечи…
Чтобы отдалить данную перспективу, я встала (выпитое вино напомнило о себе краткой заминкой движения), подошла к стене, делая вид, что хочу получше рассмотреть рисунок шпалеры. Ворс ковра приятно ласкал босые ступни, тонувшие в нем почти по щиколотку.
Пожалуй, у меня дома, еще в родовом особняке, обстановка была менее шикарной – у нас не одобрялась показная роскошь.
Дом… я почти забыла его, свой дом.
С восемнадцати лет у меня его и не было.
Жалкие убогие каморки, по которым я скиталась после ухода из семьи…
Тюремная кордегардия, куда я приходила лишь отоспаться после каждодневных двенадцатичасовых дежурств – почти без выходных и праздников. Крошечная, узкая, как склеп, комнатка, где я жила во время службы… Казарма борделя с пятью десятками таких же, как я, измученных баб… Женский барак на базе… Тамошний же домишко с мышами и тараканами, которых не брали никакие магические штучки, равно как и самые новейшие яды из высокоразвитых миров.
Он вновь наполнил бокалы.
– Я выпью за решительных женщин, – сообщил он. – А вы… Ты, – поправился он, – именно такая, раз согласилась поехать с незнакомым человеком к нему домой. – Перейдя окончательно на «ты», он, как я почувствовала, внимательно ждал моей реакции.
– Ничего удивительного. Я сразу поняла, что вы, – сделала я упор на последнем слове, – вы порядочный человек. А кроме того, я могу постоять за себя.
– Ты так уверена в себе?
Подумав несколько секунд (предупрежденный – вооружен), я вытащила из сумочки разряженную кредитную карточку и, видя как ползут вверх его брови, разорвала упругий пластиковый овал пополам.
– Ого… – Он рассмеялся, несколько, как мне почудилось, натянуто. – Пожалуй, страшновато было бы доверить таким пальчикам свое мужское достоинство! Как ты этому научилась?
– Тут нет ничего сложного – всего лишь тренировка, – пожала я плечами, вспоминая, как целый год еще у себя дома обучалась этому. Сначала рвала тонкую стопку бумаги, с каждым днем подкладывая все новые и новые листочки, потом перешла на картон – сначала тоже тонкий, потом все толще…
