И Амбрионикс внезапно ощутил свободу!
Стягивающие его путы упали, а гунн толкнул его в грудь, в реку, и сказал лишь одно слово:
– Беги!
Эта широкая река, окруженная заливными лугами, мощными известняковыми утесами и крутыми, поросшими угрюмыми лесами холмами, чем-то напоминала Радомиру Волгу. Столь же величаво неторопливое течение, на излучинах так же плещет крупная рыба… ага – вот снова! Юноша повернул голову:
– Ну, что там наши рыбаки, Иксай? Еще не пришли?
– Нет, господин.
– Сколько раз тебе говорить? Называй меня вождем. Или, как готы – хевдинг.
– Слушаюсь, го… хевдинг. А за рыбой не так уж и давно отправились. Пока еще вернутся.
– Что ж, подождем. Правда, лучше б они заодно поискали проводника.
– Они сказали, что поищут. Серый Карась сказал.
– Ну, раз Серый Кара-а-ась… – качнув головой, вождь посмотрел вдаль. Карасю можно было верить, если он что и говорил, то, как правило, делал, не то что балабол Скорька Заячьи Уши. Тот уж много чего мог наболтать.
Хотя, с другой стороны, Раду куда приятнее было иметь дело со Скорькой, парнишкой хоть и болтливым, да незлобивым, нежели с тем же Карасем или Горностом – вот уж, поистине, два сапога пара, хоть Горност и не такой опытный, как его дружок. Князь давно замечал – не очень-то они были им довольны, пару раз Карась даже прямо призвал добыть по пути добра и женщин – пограбить хотелось, снасильничать, удаль свою молодецкую показать, а заодно нажиться да предаться похоти, как и положено воинам в далеком походе. А Радомиру не до того было, да и не очень-то хотелось грабить и жечь, честно сказать. Вот и невзлюбили его дружинники – не все, но Серый Карась с Горностом – точно.
– Велишь разложить костер, вождь? – тихо осведомился Иксай.
Не оборачиваясь, Радомир махнул рукой:
– Да, разжигайте. Скоро вечер, а до темноты они точно придут.
Поклонившись, парнишка тихо скрылся за деревьями, где на небольшой поляне был разбит лагерь. Два дцать человек – вся дружина Радомира, явившаяся на зов Аттилы – никак не могла отыскать своего конунга. Да и не мудрено – тот то грабил североиталийские города, то вдруг подался в Галлию, то вроде бы засобирался к ромеям. И где его сейчас черти носят, вернее, где будут носить – предсказать никак не возможно.
Опасаясь нарваться на превосходящие вражьи силы, дружинники шли осторожно, таясь, на большие – здесь, в Галлии, их называли «римскими» – дороги не лезли, если только по ночам, да и то крадучись. Селения – как ни щурились презрительно Карась с Горностом – старательно обходили, как и мелкие города, а крупных по пути что-то покуда не попадалось, не считая тех, что в Паннонии. Через нее ведь и шли, да вот только Аттилы там не оказалось, да и никого из старых знакомых. Остальные же смотрели на Радомира и его воинов косо – явились, мол, неизвестно откуда и неизвестно зачем. Поди проверь – кто такие? А с подозрительными что нужно делать? Правильно – убить, тут и думать нечего. Классический стиль: нет человека – нет и проблемы.
По этой-то причине Радомир с дружиной, спешно покинув Паннонию, отправились на поиски войска своего непредсказуемого сюзерена. Вот сюда, в Галлию, вдоль реки Лигер, так напоминавшей Родиону Волгу, которую честно сказать, он и видел-то всего раз в жизни, в детстве еще, на туристском слете.
Недавно встреченные в горах пастухи отвечали на все расспросы уклончиво и позже не врали – ну, откуда они могли точно знать, где сейчас гунны? Махали руками – где-то там, вниз по реке, ближе к Генабуму… или, может, чуть дальше. Там же и готский король Торисмунд – поспешил на помощь расселившимся в среднем теченье Лигера аланам. Нет так им помочь стремился, как ослабить воспрянувшего из пепла Аттилу, битву на Каталаунских полях еще не забыли, и двух лет не прошло.
Местность вокруг простиралась холмистая, незнакомая, хотя Радомир и бывал раньше на Луаре – Лигере-реке, но только у Генабума, а не здесь, куда как выше. Наверное, надо было туда и идти, к Генабуму, все же большой город – уж там-то точно кто-то что-то да слышал, а, может, и раньше что-то узнать удастся, на все божья воля.
Рад сидел на круче, щурясь от заходящего, отражавшегося в холодно-серых водах реки, солнца. Оно как раз вышло из-за плотных кучевых облаков и теперь словно бы прощалось, закатываясь за синие вершины холмов. Река, сколько хватало глаз, была пуста – ни лодочки, ни барки. Что и понятно – зима, не сезон. Теплая зима, бесснежная, как в России – март или апрель. Даже Лигер, вон, не замерз… или недавно растаял? Впрочем, льдин нигде видно не было, как и снега – деревья с мелкими листиками и сорочьими гнездами омелы, на лугах – ровная изумрудно-зеленая травка и какие-то желтые цветки – то ли одуванчики, то ли лютики, то ли ромашки. Хотя ромашки-то не совсем желтые…
Из-за дальних холмов виднелся лишь самый краешек солнца, золотисто-оранжевый, дымящийся редкими розовыми облаками. Закат. Вот-вот должны бы вернуться Серый Карась и прочие. Холодало. Запахнув плащ, Радомир поднялся на ноги и быстро зашагал к шатрам.
За деревьями, в яме, горел костер – не бурно, а так, слегка, шаял. Осторожничали – открытое пламя было бы видно издалека, а кто знает, что за люди ошивались в здешних лесах? Гунны? Готы Торисмунда? Или даже так и не разгромленные до конца повстанцы – багауды? Встреча с последними сулила неминуемую смерть, багауды убивали всех чужаков, без разбора.
Усевшись у костра, на лапник, Рад с наслаждением вытянул ноги и прикрыл глаза. Пригрезился туристский слет, такой же вот костерок, подвешенные на металлическом тросике три кипящих котла – один для супа, второй для каши и для чая третий. Отблеск пламени на стенках палаток и длинная ветка сосны, с развешенными мешочками для посуды – «жориками». Байки, смех и легкий перебор гитары:
«Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»
– Вождь! Господи-и-ин!
Молодой человек встрепенулся:
– А? Что такое? Кажется, я слегка задремал.
– Страж крикнул сойкой, – радостно доложил Иксай. – Наши идут. Возвращаются. Ох, и поедим рыбки!
Не треснул ни один сучок, ни одна веточка не колыхнулась: словенские охотники – Серый Карась, Скорька и прочие – умели ходить неслышно, словно индейцы. Вот вышли к костру, Карась, слегка поклонясь, доложил:
– Наловили немало рыбы, князь.
Этот парень упорно именовал Радомира князем, хотя какой он, к черту, был князь? Ну, уж раз так называли…
– Только рыбу?
Карась спрятал ухмылку:
– Да нет, еще кое-кто попался. Говорит, что местный.
– Так что ж ты тянешь-то?! – тряхнул головой вождь. – Давай его сюда, живо.
– А вот!
Воины вытолкнули вперед молодого парня в просторных галльских штанах-браках и шерстяном плаще, подпоясанном узеньким поясом. Длинные густые волосы падали на глаза, и пленник смешно дергал шеей, на которой змеился рваный белесый шрам.
