Радовался, змей, откровенно радовался. Однако о том, что пленил целый гуннский отряд, не высказался ни сном, ни духом. Не похвалился. А ведь мог бы, если б пленил хоть кого-нибудь. А если так, то ничего у него с Радомировой дружиной не вышло! Будут ли готы их ловить? Большой вопрос. Лес-то и впрямь – непролазный, а у врагов есть занятия поважней – с Аттилою нужно биться, не разбить, так хоть из Галлии его вышвырнуть! Недосуг тут по лесам шляться да мелкий отрядец ловить. Есть местный граф – его это забота. А местному графу, всаднику Гаю Виринию, похоже вполне достаточно и одного плененного «гунна», который и будет преподнесен его величеству в самое ближайшее время как свидетельство личной храбрости и неустанных забот господина королевского графа. Нет, вряд ли Вириний будет шататься по лесам… да и людей своих не отправит, думается, не так-то у него их и много, наверняка готы забрали большую часть. А значит, дружина – цела! Парням удалось уйти. И главное дело у них сейчас – одно: отыскать и вызволить из плена своего хевдинга, без этого воину просто невозможно жить, особенно – германцу. Это ж позор! Вождь – и в плену! Трудно себе даже такое непотребство представить. А вот, и представлять не надо, мхх! Ну, и как вам сидится, Родион Даниилович? По какой статье загремели? Ах, по глупости… так нет такой статьи ни в одном кодексе, есть только «преступная халатность» и что-то типа «головотяпства со взломом». Последняя как раз в данном случае подойдет.
Та-ак… Раз дружине удалось уйти, значит, парни будут искать своего вождя. А раз будут искать – найдут, они ребята упорные. Ему же, Радомиру, для ускорения этой встречи тоже нужно чего-нибудь предпринять, не сидеть же здесь, в темноте, сиднем? Неудобно – пол холодный и вином никто не поит. Кстати…
Живенько вскочив на ноги, пленник подбежал к дверям и, обнаружив щель, приложил глаз. Ни черта, честно сказать было не видно. Потому как – ночь. А вон и звезды. Или это факелы где-то вдалеке горят?
Ладно…
– Эй, кто-нибудь?! – громко позвал молодой человек.
– Чего разорался? – строго спросили от двери, скорее всего – специально выставленный графом Виринием часовой, кто же еще-то?
– Оправиться бы, – хевдинг шмыгнул носом. – Да и перекусить бы неплохо.
– Может, тебе еще и вина, проклятый гунн?
– Ну… и от вина бы не отказался. А что, можешь достать?
– Собака!!! – в щель яростно ударило копье, да так, что Радомир едва успел отпрянуть.
Однако и психи у графа в часовых ходят! За такими глаз да глаз… так и к лучшему!
– Ты чего развоевался-то, черт?
– Ты сам – черт! Дьявол! Ничего, – воин хрипловато выругался. – Скоро придет твоя смерть, подлый гуннский пес!
– Ишь ты, – Рад презрительно хмыкнул. Просто интересно стало – с чего б этот молодой – судя по голосу – парень его так ненавидит? Или тут дело не конкретно в отдельно взятом пленнике, а вообще – в гуннах?
– Ты умрешь очень и очень скоро, а твоих поганых сообщников мы скоро поймаем!
Ах вот оно как! Поймаем? Значит, и вправду, еще не… Хорошая весть! И вообще, стоит поговорить с этим парнем, может, еще чего интересного скажет?
– Слышь, воин. Так я не понял насчет вина-то? Принесешь или нет?
В ответ послышалась лишь гнусная ругань.
– Ладно тебе ругаться-то, – покладисто усмехнулся Рад. – Между прочим, часовому запрещается разговаривать… тем более, столь грязно ругаться, как это делаешь ты, любезнейший. Кричишь, кричишь – суетно это. Хотя бы сказал – мы вообще где?
– Где надо, – выговорившись, часовой, похоже, успокоился и больше не был склонен к беседе. Даже слышно стало, как отошел.
– Эй, эй, – не отставал пленник. – Ты чего так меня ругал-то? Что я тебе сделал? Единственную коровенку со двора свел? Так то не я был, мамой клянусь!
– Твои гунны убили сестру моей матери и ее маленьких детей! Клянусь, ты ответишь за это.
– Ах, вон оно в чем дело. Ну ты уж так-то не разоряйся, все же не я лично их убил. И, знаешь, твой голос почему-то кажется мне знакомым. Мы встречались раньше?
– Конечно, это по моей милости ты здесь и сидишь, глупый гунн!
– Ах, вот как! Проводничок! То-то я и смотрю… И за что же ты так меня ненавидишь?
– Я уже сказал. Скажу больше – я сам просил у господина графа позволения тебя пытать. Под моим ножом ты будешь визжать, словно свинья.
– Экий ты кровожадный парень. У тебя с головой все в порядке?
– Скоро, очень скоро ты ответишь за все!
– Ну вот, опять завел старую песню – тошно слушать. Лучше б чего новенького сказал.
Амбрионикс ничего больше не отвечал, вообще перестал разговаривать, наверное, обиделся, не понятно только, на что. Да на что угодно, галлы – народ обидчивый, словно дети.
Утром пленнику принесли поесть – кусок вареного мяса и белый галльский хлеб, мягкий и вкусный до невозможности. Даже отвели оправиться, в сопровождении трех вооруженных мечами и копями стражей – с голыми-то руками не забалуешь, не Рембо, чай.
Днем в узилище посветлело – сквозь щели в воротах все-таки проникало яркое весеннее солнышко. Немного вздремнув (после сытной трапезы сморил-таки сон), молодой человек тщательно обследовал помещение, не обнаружив ничего такого, что поспособствовало бы побегу – ни выщербленных стен, ни дыр в крыше, ни гниловатой воротной досочки. Ну, а насчет подкопа ясно было с самого начала.
Пожав плечами, Рад уселся, привалившись спиной к теплым, уже нагревшимся на солнце, воротам, и, вытянув ноги, принялся думать, на этот раз уже не ругая себя за ротозейство, а размышляя в другом, более конструктивном, направлении.
Если его дружинники уцелели – а это, скорее всего, было именно так – значит, очень скоро они будут здесь, заявятся в поисках своего хевдинга, станут везде рыскать – сделать это запросто, армия Торисмунда (да и того же Аттиды) вовсе не четко укомплектованные римские легионы, а, грубо говоря, всякий сброд, каждой твари по паре – готы, франки, словене, бургунды, гепиды, герулы, аланы… Кого только нет! Издавна подобные сборища назывались алеманами – «бродячими шайками», с течением времени это презрительное прозвище перешло на целый народ – французы до сих пор именно так называют немцев, вроде бы как по названию одного из германских племен. Ан, не было такого племени, был просто – сброд, от которого войско короля Торисмунда отличалось разве что только численностью. Нет, были, конечно, верные отряды тех ж вестготов, однако в достатке имелись и другие – гепиды, герулы, франки и прочие, которым, по большому-то счету, было все равно, за кого воевать – за римлян или за «гуннов». «Гунны» Аттилы, кстати, значили в это время то же, что «алеманы».
А раз так, дружинникам Радомира можно было свободно затеряться среди многочисленных воинов вестготского правителя. Если парней, правда, не… Нет. Не хотелось бы верить в плохое. Все же в хорошее-то верить куда как приятнее, из этого хорошего и исходить надо. Подать дружинникам какой-нибудь знак! Написать на воротах что-нибудь этакое, типа – «Здесь был Радик» или «Скорька – дурак!». Гм… написать-то неплохо бы, да только как это сделать – ворота-то заперты? Да и чем… Кого-нибудь попросить, что еще остается?
