Уже почти год прошел с того времени, как Великий друид Фримаск отправился на поиски бургундской девы, поверив в странные утверждения древних германских легенд. Вот именно – не своих, германских… Правда, не так просто поверил в них верховный эдуйский жрец, много думал, гадал по внутренностям и крови жертв – немало людей погибло, в первый день гадания было умерщвлено пять человек, пять красивых девственниц, что удалось отыскать по дальним селеньям, где еще, по традиции, чтили древнюю веру. Оставленные на второй день семеро – это уже были изгои и слуги, а уж на третий день пришлось купить девятнадцать рабынь и рабов. Брали кого попало, экономили – не те были времена, чтобы очень уж привередничать.
Пять, семь, девятнадцать – то священные числа. Пятерых девственниц – зарезали, вскрыв животы и разбросав по траве кишки – по внутренностям и гадали, удачно – друид казался довольным. Семерым слугам отрубили головы, собрав кровь в особые жертвенные кувшины, а девятнадцать купленных задешево невольников и невольниц без особых затей сожгли в большой деревянной клетке. Знатный вышел костер!
Оват ухмыльнулся, вспомнив, как провожали друида в далекий путь. Он ведь не зря гадал и не зря приносил жертвы жестоким, но мудрым богам: Езусу, Таранису, Эпоне… в каждом племени они назывались по-разному. И боги что-то сказали друиду… или он просто узнал это от купцов, тех самых, что частенько прибивались к гуннским обозам. Они много чего знали, эти купцы. Наверняка они и поведали Фримаску, где искать деву…
Тьфу! Тьфу! Тьфу! – опомнившись, Оллам Гийот благоговейно поджал левую ногу и прикрыл левый глаз. Опасные у него оказались мысли, аж самому страшно стало. Надо же – засомневаться в могуществе и воле богов! Какие там купцы; сами боги сказали друиду, что делать, как вернуть старую веру, уничтожив отступников христиан. О, сейчас это стало возможным, такие уж наступили времена… и если победят язычники-гунны – а такое вполне может случиться – останется только направить Аттилу на верный путь, уверив его, что победу даровали ему именно старые боги, местные боги, могучие и грозные кельтские божества. Язычник всегда поймет язычника. Да и победа – так ведь и будет, если не ошибся в своих расчетах великий друид Фримаск. Корона бургундов у Аттилы уже есть, осталась – бургундская дева, принцесса, спящая красавица из древних, овеянных мраком и кровью, легенд. Ильдико – такое имя должна носить дева. Хильда – на германский манер.
Женившись на Ильдико, соединив две сущности, корону и принцессу, Аттила обретет свою прежнюю силу и, все всяких сомнений, разгромит всех своих врагов. И те люди, которые доставят ему красавицу, обретут покровительство жестокосердного гуннского властелина. Хотя… могут и не обрести. Аттила – человек вспыльчивый, своенравный, попробуй-ка на него повлиять. Так что, может, зря Фримаск и старается? Или боги – через внутренности и кровь принесенных жертв – поведали ему что-то такое важное, ради чего друид и рискнул, отправившись неведомо куда. И с тех пор не было о нем ни слуху, ни духу, однако священная роща эдуев близ древнего святилища Бибракте – увы, давно уже разоренного римлянами – вовсе не пустовала, и жертвы богам приносились регулярно. Все благодаря ему, Олламу Гийоту, хоть кто-то и скажет – ха, простой оват! Оват, да. Но, если бы не Оллам Гийот, некому бы осталось хранить древние обычаи и священную славу. А кому еще доверял великий друид Фримаск? Или, лучше сказать – вынужден был довериться, ибо Фримаск никогда не доверял никому.
С великим друидом оват Оллам Гийот должен был встретиться уже очень и очень скоро, предварительно собрав сведения о Гельвеции Браниге… далекие предки которого когда-то сами были друидами, вот почему Гельвеций был для Фримаска так важен. Он многое мог испортить, этот битуригский дядюшка. Если б догадывался, если б знал…
Но не знал и не догадывался, хотя, конечно, рано или поздно вычислил бы шпиона… появление которого, тем не менее, вряд ли бы связал с желанием великого друида Фримаска возродить древнюю веру предков. Ну, кто ж мог до такого додуматься-то? Это через четыреста с половиной лет от Рождества Христова, в одной из самых надежнейших, цивилизованных и христианнейших римских провинций! Хотя и таилось еще язычество по дальним селеньям, словно недобитый ядовитый гад, огрызалось иногда, напоминало о себе, показывая зубы, но… все же в городах друиды показываться не осмеливались, иначе б тут же были преданы казни.
Уезжая, Фримаск назначил овату встречу в ставке Аттилы. Так уверен был в том, что осуществит свой, мягко говоря, слегка авантюрный план? Уверен, а почему бы и нет? Не зря же гадал по внутренностям и свежей людской крови, не зря приносил жертвы. И боги, несомненно, откликнулись, высказали свою волю, дали какой-то знак, иначе друид просто никуда б не поехал. Значит, скоро объявится, привезет Аттиле невесту.
А вдруг не появится? Дорожка-то дальняя, всякое может случиться… И тогда, без него… Без него оват Оллам Гийот будет главным! Над всеми теми, кто все же побаивается старых богов, а таких в горной глуши немало. Если Фримаск не придет…
Боги, боги!!!
Оват снова поднял левое колено, притянул к груди, благоговейно глядя в утреннее, светлеющее прямо на глазах, небо. Как?! Как смел он, недостойный червь, усомниться в могуществе древних божеств? Раз они открыли великому друиду Фримаску свою волю, значит он придет, вернется, и не один – а с кем следует, за кем и шел. С невестой Аттилы-рэкса. Бургундской принцессой Ильдико, Хильдой.
Явится, непременно явится, ведь так сказали боги. И тогда…
Глава 11
Начало марта 453 г. Галлия
Последняя битва Аттилы
Приземистые горные кряжи с вечнозелеными зарослями, разнотравьем и корявыми соснами вскоре сменились долиной, небольшой, узкой, густо поросшей проснувшимися после дождливой зимы одуванчиками. Ровно посередине долины протекала неширокая река, как предполагал Радомир, приток Сены. Кругом было как-то необычно пусто – ни рыбаков, ни пасущихся на заливных лугах стад. Зато во множестве попадались следы свежих кострищ, разбросанные тут и там обглоданные кости да вытоптанная лошадьми трава. Из всего этого князь сделал вывод, что идут они, в общем, правильно: наверняка здесь совсем недавно останавливались на отдых или ночлег гунны или преследующие их вестготы короля Торисмунда.
Керновия, как проводник, знало свое дело туго – сразу же обнаружила брод, и вся компания, немного отдохнув, пересекла реку, направляясь к видневшемуся впереди плоскогорью – меловым пологим утесам и каменистым холмам, покрытым сухой чахлой травкою и низкорослым кустарником. Средь редких деревьев – тоже каких-то кривобоких, чахлых – вились одичавшая виноградная лоза и жимолость.
– Земли сенонов, – повернув голову к хевдингу, Амбрионикс перевел слова Керновии. – Та долина, где мы только что были – тоже их. А дальше, за кряжами, снова будет долина – но это уже другой народ – лингоны. А город Августобона – он тут недалеко – стоит на землях трикассиев.
– Все равно все они галлы, как ни назови, – качнул головой князь. – И вся вражда их – в прошлом.
Амброникс засмеялся:
