Она меня раздела. Разделась сама, и я лег на постель. Алиса легла сверху. Мы снова поцеловались, а потом я ей вставил. Пожалуй, это было не так же круто, как я представлял себе это, ложась спать. Ей богу, наш с ней первый секс снился мне каждую ночь, где мы кончали раза по три, пребывая в неистовой агонии. Мы словно горели, там во сне. А наяву мы просто лежали и трахались. Просто так. Я даже не почувствовал ничего из того, что могло бы напомнить мне о моих же снах. Ничего схожего, кажется, не было совсем.
А ещё я понятия не имел, что это все значит — это тоже было трудно и часто не давало сосредоточиться. Я так и не понял — будем ли мы вместе, и стоит ли мне искать покупателей на кольцо. Оно все ещё лежало в кармане скинутых портков. Мы попробовали наездницу — было клево. Хоть она и оказалась тем ещё бревном — все равно было клево.
В какой-то момент, я вспомнил лишь об одной вещи. Кажется, это было тем самым, мнительным счастьем. Помните, когда я рассказывал вам о том, что если вы чего-то хотите, а потом получаете — оно перестает приносить вам удовольствие. Я имел в виду несколько иное, но тем не менее. Да и Алиса — это все-таки далеко не какая-то вещь. Она была для меня чем-то более-менее, духовным. Но, даже завоевав её по-настоящему, я перестал быть этому счастлив. Просто мы стали вместе. В какой-то момент мы стали парой. Возможно, это произошло в тот момент, когда мы трахались в спальне. Возможно, нет. Трудно сказать.
Когда все закончилось, немного подавленный столь быстрым развитием наших с ней отношений, на фоне прошлого, когда мы ходили вокруг да около, я уснул. Проснувшись через пару часов, я нашел её на кухне. Кажется, она готовила какой-то завтрак. Яичница — как обычно. В прочем, я и этому был рад. Я оделся и вышел из спальни. Она сказала, что сама застелет постель. Это было мило. А потом я попробовал её стряпню — весьма неплохо.
32
Кажется, в моей жизни настал тот самый переломный момент. Кажется, это уже не первый за эту книгу, а посему я просто расскажу, что произошло на самом деле.
Алиса как раз закончила свою смену, и теперь я собирался её проводить.
Подойдя к её дому, я достал кольцо из кармана и встал на колено. Мы остановились неподалеку от подъезда. Слава богу, на том асфальте не было луж, и в принципе, было более-менее сухо.
— Ты чего делаешь? — немного улыбнувшись, спросила она, взглянув под ноги — на меня.
— Я хочу сделать тебя порядочной женщиной! — улыбнулся я, протягивая кольцо.
— И что это значит?
— Ты совсем тупая? — воскликнул я. — Это значит, что я типа хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. О, луч моей души! О, богиня чресл! О, женщина, что заставила меня встать перед тобой на колени! Скажи только одно слово — и я встану с колен. А потом одену это кольцо на твой палец.
— А если не подойдет? — улыбнулась она.
Я промолчал. Ещё бы оно не подошло.
Она встала на колени, прямо на асфальт. Прямо возле подъезда, среди глубокого вечера, переходящего в ночь. Она встала, и теперь её глаза оказались на уровне моих.
— Это очень серьезный шаг, — сказала она. Я почувствовал то, что она хочет отболтаться. Нет — она не могла просто взять и отказать. Она хотела сделать это мягче.
— На самом деле, я весь горю…
В её глазах пробежала искра, а улыбка стала шире:
— На самом деле, я тоже!
— Ага. У тебя там наверняка ниагарский водопад!
— Как пошло!
— Давай поднимемся наверх — я сниму с тебя одежду. Разденусь сам, а потом мы разделим постель. Но только возьми кольцо.
Она его взяла. После стольких уговоров, она все-таки взяла ебанное кольцо!
— Подожди, — осеклась она, пока мы вставали с колен. — Ты же сказал, что отдал его бездомной?
— Я разве настолько ёбнутый, чтобы отдать кольцо бездомной? Увы, нет.
Она улыбнулась, примерила кольцо. Подошло.
Мы поднялись наверх. Я ей вставил.
33
Да — мы с Алисой все-таки были вместе. Все-таки — да. После всех моих мыканий, после всех её отговорок, она кажется, распахнула мне свою душу. Она допустила меня туда сквозь все припоны, как говорила Рита. Наконец-то я почувствовал себя лучше. Точнее — просто заебись! Теперь не было никакого Коли! Она рассказала мне всю его историю:
— Я приехала туда, как дура. Прождала его на вокзале, а он не приехал. Пришлось ловить такси. Я знала адрес, он сам мне его написал. Наверняка, ублюдок с самого начала знал, что никуда за мной не поедет. Козел!
Мы лежали в кровати, уже вторые сутки. Она взяла на работе отгул. Её взялся подменять тот рыжий хуй. Мне было плевать. Нам никуда больше не нужно было спешить, и она легко рассказывала мне то, из-за чего взяла кольцо. Теперь она лежала, иногда любуясь им на своем пальце.
— А когда я приехала, — продолжала она, — этот еблан вовсю бухал со своим другом. Ну, с тем, у которого он жил. А я такая вся с чемоданами, приперлась, значит. Он сразу ретировался, побежал меня встречать. Гандон. Я от него — он ко мне. А он его ещё и перегаром воняет, как он синяка порядочного. Короче, я сказала, что приду завтра, а сама обратно на вокзал. Пока покупала билеты обратно, он позвонил, сказал, чтобы я приехала обратно. Я приехала. Дура. Но, надо отдать ему должное — он все прибрал. Теперь та квартира уже не казалась каким-то клоповником. Все было чисто, уютно. Местами даже без пустых бутылок по углам. И друг его куда-то делся. Я тогда сразу поняла, к чему приведет тот вечер. Но он же мой парень — я должна была ему дать. Вот он и выгрузился на всю меня своим огромным пузом, которое я после того терпеть не могу. После той ночи я вообще пузатых ненавижу!
Я взглянул на свой живот. Конечно, пресса там никогда не было, но и пуза не наблюдалось. Я заметил, как Алиса улыбнувшись заметила этот мой взгляд. Я продолжил слушать её рассказ:
— И вот мы такие повалялись, он на мне — точнее, а потом я смотрю такая на тумбочку, у кровати, а там будильник. Обычный такой, будильник. Почти как у меня. Только вот на том будильнике волос черный. Длинный, такой, волос. Тут-то я и поняла, что не все в наших отношениях славно. Да — возможно, это был волос одной из девушек Паши — его друга. Но я тогда почему-то сразу подумала про Колю. И вот лежу я такая, смотрю на этот волос. А потом на храпящего под боком Колю. На Колю — на волос. На волос, а потом на Колю. Короче я легла спать, а на следующее утро — звонок в дверь. Пришел Паша. Коля как раз досыпал остатки своих отношений, как я поговорила с Пашей насчет волоса. А он такой: «Да не-е-е-ет! Ты чего-о-о-о! Он же мой дру-у-у-уг! Как же я мог бы позволить ему изменя-я-я-ять тебе?». Короче, ничего путного у меня из того диалога так и не вышло. Тем не менее, я решила не оставлять это без внимания. К тому же, там ещё и не только на будильнике волосы были. И не только черные. Ещё светлые волосы, и такие же рыжие, как у меня. И это учитывая то, что меня там ни разу до сего момента не было. Короче, я оставила там свой диктофон, оставила вещи, а сама ушла оттуда прочь. Сняла небольшую комнату в гостинице, где все оставшееся время только и делала, что размышляла, какого черта происходит. Коля позвонил мне в какой-то момент, а я сказала ему, что заберу вещи через пару дней. Ещё очень долгое время я сомневалась в том, что это могли быть любовницы Коли. Подумала, может быть, я на самом деле ошиблась, и все это были Пашины бабы, как он сам мне сказал. А потом я вернулась в ту квартиру снова. Забрала вещи, и диктофон тоже забрала. Не стала слушать запись сразу — было страшно. Я приехала домой, выложила все вещи из чемодана. Диктофон тоже вытащила, но была ещё не достаточно готова, чтобы узнать оправдались ли мои опасения. Так или иначе, потом я нашла твое письмо. Те три страницы оказались все обо мне, и я многое поменяла в голове. Это твое письмо и оказалось стимулом. Я все-таки прослушала диктофон. Короче — лучше бы не слушала. Или кому как. Тебе-то уж точно — лучше!
