Аликстер качает головой, с виду словно бы оценивая реальность угрозы.
– Да, как представляется, на твоей стороне есть некоторое преимущество, – признает он совершенно спокойно, указывая на достаточно большое расстояние, разделяющее их. – Мы оба знаем, что модификатор, – он подбрасывает цилиндрическое устройство на ладони, – срабатывает только при непосредственном контакте, а это оружие, – он кивает на пистолет, – может использоваться на дистанции. – Рио молчит, но никто и не нуждается в подтверждении, что именно такова была избранная им тактика. – А значит, если я попытаюсь деактивировать тебя, то умру, прежде чем прикоснусь? – Аликстер снова прищелкивает языком. – М-да… Интересная дилемма получается.
– Никакой дилеммы нет, – все так же спокойно говорит Рио. – Положи модификатор на землю, отдай ее мне, и никто не пострадает.
Аликстер удивленно вскидывает брови, пожимает плечами, но уступает и кладет модификатор к своим ногам.
– Хорошо. А теперь прикажи своему громиле освободить ее, – дает дальнейшие указания Рио.
Аликстер вздыхает, весь в задумчивости.
– Пожалуй, я действительно могу так поступить, – вроде бы соглашается он. – Однако должен отметить, что и у меня есть над тобой одно важное преимущество.
Рио смотрит на него с прищуром.
– И в чем же оно?
– В твоем идиотском стремлении защитить ее, – говорит Аликстер почти равнодушно. А потом в одно мгновение засовывает руку за спину и достает другой пистолет. Его дуло он нацеливает на меня, отчего Дзен издает стон, а вся уверенность Рио тут же улетучивается.
– Аликстер, не делай этого, – умоляет он. И куда только делась мрачная решимость, только что звучавшая в его голосе?
Я плотно вжимаюсь в стену, склонив голову на грудь.
– Забавная штука жизнь, – бросает реплику Аликстер почти весело. – Мы конфисковали этот пистолет, когда скрутили Лидзендера. И какая горькая ирония судьбы! Именно его оружие поможет мне покончить со всеми проблемами.
Лицо Дзена при этом вспыхивает поистине лютой ненавистью.
Аликстер бросает взгляд на пистолет, который держит в руке, и изучает его как нечто редкостное.
– Ха! А я-то всегда считал эти штуки безнадежно устаревшими. Архаичными. К тому же они такие тяжелые! – Он кривит рот в улыбке. – Неудивительно, что их перестали выпускать уже пятьдесят лет назад.
– Аликстер, – пытается воззвать к его разуму Рио, – это не в твоих интересах! Подумай о людях, перед которыми придется держать ответ. Она представляет для тебя слишком большую ценность!
Тот снова улыбается:
– Что верно, то верно. Но мне ясно также, что она гораздо дороже для тебя.
Аликстер опускает ствол пистолета на несколько дюймов, направив его мне в левую ногу.
– Для меня несложно устранить любое поверхностное повреждение. Немного трудов, и она будет как новая. А вот ты… Сможешь ли ты выдержать зрелище той боли, которую ей придется перенести? Если отстрелить конечность целиком, муки будут невыносимыми. – Рио на мгновение зажмуривает глаза. На его лице читается признание поражения, а потом он кладет пистолет на землю. – Мудрое решение. – Аликстер жестом отдает приказ темнокожему агенту, который опрометью бросается через пещеру, поднимает пистолет, перехватывает руку Рио, а потом коленом с силой бьет его ниже пояса. Рио с громким стоном сгибается пополам.
– Пожалуйста, не причиняйте ему вреда! – с мольбой говорю я, и слезы наворачиваются на глаза.
Но меня никто не слушает. Охранник подводит Рио к Аликстеру и начинает бить сзади по ногам, пока не заставляет опуститься на колени.
Аликстер вздыхает и снова прячет пистолет Дзена за ремень на спине.
– Прости, Рио, но после всего этого мы едва ли можем продолжать оставаться партнерами. Ты полностью лишился моего доверия.
Рио не отвечает. Он лишь кусает губы, очевидно, стараясь сдержать новый крик боли.
– А мы ведь создавали «Диотех» вместе, – объясняет мне Аликстер не без легкой нотки грусти в голосе. – Нас связывали большие надежды и высокие цели, которые мы перед собой ставили. Я пришел из большого бизнеса, а он стал подлинным научным гением, мозгом всех наших начинаний. Величайший ученый своего времени – в этом нет никаких сомнений. Но увы, дорогой Рио, – он пристально смотрит на него теперь с откровенным сожалением во взоре, – ты дал слабину как раз в тот момент, когда мы проводили самый крупный и важный эксперимент за всю историю компании.
Аликстер кивком указывает в мою сторону.
– Ты нарушил основополагающее правило ученого: никогда не привязываться к объектам своих исследований.
Я внимательно слежу за реакцией Рио. Его плечи поникли, он понурил голову. И если бы не густая рыжая борода, у него был бы вид испуганного провинившегося школьника.
– Он поставил свои чувства превыше науки, – продолжает Аликстер, снова глядя на меня. – Когда мы обнаружили, что ты получилась не совсем такой, как ожидалось, что в тебе гораздо больше человеческих качеств, чем мы предвидели, я предложил немедленно внести необходимые изменения. Слишком многое было поставлено на кон, чтобы разрешить тебе независимое, самостоятельное мышление. Чтобы позволить тебе раздумывать, иметь собственное мнение и в итоге составить план побега. Несколько несложных операций – и нам бы легко удалось всего этого избежать. Но Рио убедил меня, что в этих процедурах нет необходимости. Мы и так сможем легко держать тебя под контролем, утверждал он, путем ежедневных манипуляций с памятью. Ты стала до такой степени дорога ему, он так оберегал тебя, что однажды даже попытался уговорить меня отпустить тебя на свободу, как ни трудно в это поверить.
Надув щеки, он с шумом выпускает воздух.
– Создавалось впечатление, будто Рио и в самом деле поверил, что он – твой отец.
Я бросаю быстрый взгляд на Дзена. Он встречается со мной глазами, но лишь горестно качает головой.
– Что ж, – подводит итог Аликстер, презрительно усмехнувшись, – мы не можем себе позволить оставить триллионы долларов, затраченных на исследования, тесты и эксперименты, не говоря уж об огромной потенциальной прибыли от проекта, в руках такой тряпки, как ты, Рио. Верно?
Рио ненадолго поднимает голову. Его глаза, в которых прежде я читала доброту и искреннее сочувствие, теперь выдают лишь бесконечную усталость и покорность судьбе.
– Сейрафина, – с трудом выговаривает он, – я надеюсь, в своем сердце ты найдешь то, что поможет тебе простить меня.
На какой-то краткий миг его резко постаревшее лицо вдруг меняет выражение, и я замечаю, как он смотрит на меня взглядом, исполненным такой целеустремленной серьезности, что я невольно подаюсь вперед под воздействием этой внезапной вспышки в нем силы воли.
Его взгляд быстро скользит вдоль линии моей шеи, прежде чем он снова смотрит мне в глаза. А потом повторяет свои слова, на этот раз многозначительно расставляя ударения:
