– Вот это славно! – одобрительно кивнув, вергобрет поднялся на ноги. – Ну, что ж, о самом важном мы сегодня поговорили, ответы на волнующие нас и деревню вопросы слышали. – Спасибо тебе, милая дева. Да! Если твой будущий муж действительно столь опытный и умелый воин, мы с радостью выстроим для вас дом… целую усадьбу сладим! И даже дадим слуг…
– Не надо слуг, – отмахнулась Лита. – Рабов мы добудем в бою.
Все же на радостях сельчане едва не нарушили волю богов, собравшись принести на брегах очищенного от скверны озера кровавую жертву, на роль которой выбрали самого подходящего – того самого грязного мальчишку, что сидел сейчас в земляной яме за помощь похитителям коров. Звали его… как отец с матерью называли – никто уж за их давней смертью не помнил, а прозвища давали разные, кто во что горазд – кто Бегунком кликал, кто Грязнулею, а кто просто – Бовис – пастушонок, коровий мальчик.
Вытащив Бегунка из ямы, раздели, отмыли в ручье дочиста, чистые браки дали, на шею – ожерелье из красных бус, на голову девушки васильковый венок сплели… От всех этих приготовлений мальчишка встревожился и заплакал – знал, чувствовал, к чему такое внимание. Что и говорить – не очень-то ему хотелось к богам, слишком уж много всего натворил нехорошего, а покаяться, замолить не успел.
И та заносчивая девчонка, бывшая жрица… как она на всех сейчас смотрела! Будто это не над ней старый жрец Ампреникс издевался, чуть ли не вытирал ноги! Ишь ты, теперь – словно благородная дама. На белом коне к озеру прискакала, спешилась, жемчугом на зеленом платье блестя! А пояс, пояс-то у нее какой! Золотом расшитый… сверкает на солнце… Неужели, и вправду – золотом? И браслеты – на руках и ногах, ожерелье на шее – это уж, как полагается. Волосы у жрицы пушистые, черные, не сказать, чтоб очень длинные – в косы не заплетешь, глаза тоже черные, хитрые, насмешливые, да во всем облике этакая насмешка – и даже опасность – сквозит. Люди говорят, не она, мол, старого-то друида убила, а какие-то заезжие разбойники… которых почему-то никто в лесу не видал. Не она… Ой ли? Впрочем, старый друид уж настолько гнусностью своей надоел – давно пора было убить.
И вот с ним-то уже сейчас на том свете встретится?
– Не хочу! – парнишка забился в рыданиях. – Не хочу-у-у-у!
– Да не плачь ты, дурашка, – утешали идущие рядом девушки в праздничных синих платьях. – Тебя не больно на тот свет отправят, даже и не заметишь. А уж там… Уж там-то насладишься радостью!
– Ага… сами бы пошли да насладились.
Бовиса подвели к самой воде, заставили поклониться, омыли плечи и шею… Кто-то приготовил веревку, кто-то – топор. Уже послали и за друидом – и теперь ждали. Только вот Лита приехала первой – домик посмотреть да приказать, что там выстроить, исправить. Жить ведь!
Только спешилась, окинула молодежь приветливым взглядом…
– А давайте светлую жрицу попросим! Пока там старый Ларкес добредет.
И кинулись в ноги. Все – и юноши, и девушки:
– Помоги, благая дева! Жертву богам сотвори. Вот и нож тебе, и веревка… И пыльца священной омелы – вон тут, в кувшине – есть. И дубовые листья, и желуди.
– Ишь ты, и желуди даже? – Лита задумчиво посмотрела в воду, потом обернулась: – А чего это вы не в полях, не на пастбищах? Что, в летний погожий день и заняться нечем?
– Так праздник же! – нерешительно молвил светлоглазый парнишка – дружок закадычный Арпая, вергобретова сына. – Озеро-то теперь – наше! Такая-то благодать… Разве не славно?
– Славно, славно…
А что тут им еще скажешь-то? В другое время и Лита б идею одобрила – жертву богам принести никогда лишним не будет. Сама б и управилась – ловко, как не раз делала – удавкой или ножом по горлу. Знала, как бить… В другое бы время, но не сейчас, после бесед с Беториксом. Тот ведь верил – боги веселья хотят, радости… А кровь, страдания, смерть – какая же в них радость? Вот бочка браги – это понятно.
– Сейчас жертву справим, а потом, к вечеру, в засаду пойдем, – не унимался Арпаев дружок. – Ну, туда, в урочище у старого клена. А? – обернувшись, подросток посмотрел на своих. – Верно, парни?
– Пойдем, точно!
– А как же! Уж всех коровьих воров словим!
– Проучим, чтоб неповадно было.
– Но сперва – жертву!
– Угодить богам – а как же!
– Светлая жрица поможет нам в этом благом деле!
Лита и в самом деле помогла бы, особенно не задумываясь. Раньше. Но уж теперь, в особые отношения с богами вляпавшись… Веселья желают? Радости, а не смерти. Так брат говорил, но как же это молодежи-то объяснить, всем этим нарядно одетым парням, девчонкам?
Юная жрица задумчиво всмотрелась в светлые воды озера. Видно было, как у самого берега, на мели, плавала, плескалась серебристая рыбья молодь. Особи покрупнее держались глубины, там, где потемней, покоряжистей. Вот проскользнула щука, вот – окунь, а вот вальяжно зашевелился сом.
– Хорошо плаваешь? – подойдя к обреченному пареньку, шепотом поинтересовалась Лита.
Тот встрепенулся:
– Как рыба!
– Что ж, если выплывешь – твое счастье. Идем! Лодку мне! – девушка оглянулась. – И камень… в доме друида поищите, там должны быть… с веревками.
Нашелся, нашелся подходящий камень – как не найтись? В озере мертвых голов частенько жертвы утоплением приносились.
Камень к груди Бовиса-Бегунка – или как там его, неважно сие – привязали.
– Теперь усадите его в лодку, – приказала жрица. – И дайте мне весло.
– Сама погребешь, почтеннейшая, или…
– Сама! И никто мне в таком деле не нужен.
Качнулась застрявшая на песке лодка. Лита привстала, махнула рукой – навались!
Навалились – эх-ма! – вытолкали лодчонку на глубину, так, что и грести-то почти не надо. Пара гребков – уже и середина озера, а на дне – груда мертвых голов. Сейчас к ним еще и мертвое тело прибавится… может быть… прибавилось бы… в старые времена.
Опираясь на плечо жертвы, Лита поднялась в лодке и махнула рукой:
– Молитесь! Славьте великих богов!
Оставшаяся на берегу молодежь попадала на колени.
– О, боги!
– О, славные боги…
– Примите же нашу жертву…
– Со всей искренностью…
– С надеждой и упованием…
Посмотрев на притихшего Бегунка, девушка скривила губы:
– Ну? Готов, чудо?
Парнишка угрюмо кивнул:
– Угу… А как же я поплыву, с камнем? Или ты…
Достав нож, Лита быстро надрезала путы:
– Теперь сможешь… может быть – все в руках великих богов.
И с надрывным криком столкнула паренька с лодки.
Слабый крик. Плеск воды. Брызги. И – тишина.
