В принципе, ничего удивительного: некоторые рабы бывали богаче своих хозяев, владели мастерскими либо занимались доходным промыслом, при этом не имея никаких прав и за людей не считаясь. Многие со временем выкупались на свободу, становились вольноотпущенниками, по гроб жизни оставаясь клиентами своего бывшего хозяина. А многие так и не выкупались – хозяева обычно не склонны были отпускать на волю курочку, несущую золотые яйца. Разве что за очень уж приличные деньги. А раб-гладиатор имел немало возможностей их заработать. Устроитель игр мог заплатить особо понравившимся бойцам – прямо на арене, на виду у ревущих от восторга зрителей, отсчитать сверкающие на солнце золотые ауреусы. Гуляй, рванина, да добро мое помни! С такими рубаками, как Красавчик Апис, это происходило нередко, однако сами игры устраивались не так часто, как хотелось бы. Потому основным заработком для гладиаторов-суперзвезд всегда был «левак». С разрешения ланисты, разумеется – тот всегда получал свой процент, а иногда и сам сдавал бойцов в аренду за определенную сумму. Скажем, в качестве сопровождающих важного господина или госпожи, охранника; иной раз требовалось кого-то припугнуть… или даже набить морду… или даже… Словом, способов подработать на стороне хватало.
– Сульпиций заплатил за Красавчика больше двухсот тысяч сестерциев, – негромко продолжал Северьян.
– Немалая сумма! – Беторикс присвистнул и повел плечом.
– По сравнению с тем, сколько Сульпиций награбил в Галлии, это сущий пустяк!
– Награбил? Но ведь центурион должен сдавать трофеи…
– Ты что, вчера родился? Должен-то он должен…
– А зачем центуриону выкупать гладиатора?
– Сульпиций метит в квесторы или эдилы, а то и в пропреторы, потому и устраивает игры. Если он в придачу освободит лучшего бойца, это даст ему еще больше славы. К тому же у Красавчика две мукомольни, и он вполне может сам внести часть суммы на собственный выкуп. И ему хорошо, и Сульпицию польза. Да и остальных, кто себя проявит, центурион наверняка щедро наградит. Кстати, Валерий с тобой еще не говорил на эту тему?
– Нет.
– Значит, поговорит, не сегодня, так завтра.
Северьян оказался прав: вечером ланиста лично заявился в карцер, где по-прежнему квартировал Тевтонский Лев.
– Ну, что ты так смотришь? Удивлен моим визитом?
– Не знаю, куда усадить столь почетного гостя, – усмехнулся гладиатор. – На прелую-то солому неудобно как-то.
– Ну, не такая уж она и прелая. Солома как солома. Я, кстати, вина захватил… – Выглянув в дверь, ланиста подозвал раба, взяв у него кувшин и кружки. – Выпьем, заодно поговорим.
– Хорошо, – Виталий кивнул. – Выпьем.
– Между прочим, это очень неплохое вино. Хотя я не только для тебя его купил… Слышишь – песни поют? – Нежданный гость поднял палец.
– Слышу, – усмехнулся Тевтонский Лев. – Плохо поют, нескладно. Это что там – девки визжат?
– Это Красавчик их за пятки щекочет. Любит. Ну, ладно, не о них сейчас речь, а о тебе.
– Обо мне?
– Ну, не обо мне же? – Валерий хлопнул себя по коленкам. – Хочу поговорить с тобой о награде. Господин Сульпиций конечно же наградит особо понравившихся публике гладиаторов, и я практически уверен, что и ты окажешься среди них. Так вот, уговор: деньги не присваивать, не крысятничать, а потом поделим по-честному, среди всех отличившихся бойцов.
– Но центурион и так отметит всех отличившихся!
– Отметит, да не всех! – Допив вино, ланиста пригладил кудри. – Альпийский Тигр тебе проиграет – так условленно, ты не забыл? А достойно проиграть не так просто, да и решиться на это нелегко. Хватит ли у поклонников Тигра решимости отстоять своего гладиатора? Клянусь Юпитером, я, например, до конца в этом не уверен.
– Никто никогда и ни в чем не может быть уверенным до конца, – глубокомысленно промолвил Беторикс. Немного помолчал, выпил еще полкружки, а потом спросил: – Сколько поклонников у Северьяна?
– Две дюжины особо рьяных поклонниц и столько же сочувствующих, – не раздумывая, пояснил ланиста.
При этих словах Виталий его даже зауважал: двадцатилетний пацан, сам почти мальчишка, а нужной информацией владеет!
– Ну, думаю, поклонницы подружек с собой приведут… – задумчиво продолжил Валерий. – В общем, где-то пять-шесть дюжин наберется.
– А на трибунах сколько вмещается?
– Четыреста семьдесят два человека, если считать приставные стулья.
– Да-а… – Аспирант покачал головой. – Для полной уверенности маловато. Хотя… можно один приемчик попробовать. Чтобы уж наверняка.
– Ну-ну-ну? – тут же заинтересовался ланиста. – Что еще за приемчик? Говори!
– Надо рассадить поклонниц не абы как, а с умом.
– Это еще как?
– Арена довольно большая, – принялся рассуждать Виталий, не обращая внимания на загоревшиеся глаза ланисты. – Это плохо. Однако акустика там слабая – это хорошо. Значит, поклонников и поклонниц Тигра усаживаем… скажем, у южного края. Две дюжины в первых рядах, остальные по всей ширине трибуны, так чтобы на десять обычных зрителей приходился один наш. И они должны будут в нужный момент вскочить, закричать – все одновременно, понимаешь?
– Ну-ну! – Валерий закивал, заулыбался. – Они заведут остальных, ну, конечно!
Замятин прикрыл глаза – этот парень удивлял его уже второй раз за вечер! Не зная основных социологических понятий и приемов, хитрый ланиста сам сообразил, как работают механизмы управления толпой, столь охотно и ловко применяемые российскими политиками. А принципы индуктивности, то есть заражаемости толпы и всего такого прочего давно исследованы Ле Бога, Тарда, но труды их в России издают мало либо вообще не издают. К чему нашему обывателю знать, как его, дурачка, «разводят»?
– А здорово ты придумал, дружище! – От избытка чувств ланиста обнял гладиатора за плечи. – И, я надеюсь, Тигр нас не подведет, будет биться достойно.
Аспирант спрятал усмешку: теперь уже не важно, хорошо ли будет биться Альпийский Тигр. Психология толпы – понятие объективное, и логики там никакой нет: толпа по природе своей тупа, самонадеянна и абсолютна глуха к логике. Главное, вовремя запустить эмоцию, вбросить простой и понятный лозунг, например, «Россия – вперед!» или «Голосуй сердцем!».
– Ладно, ладно! – Поднявшись, Валерий азартно потер руки. – Все сделаем, как ты сказал. Я помню, мой батюшка устраивал иногда нечто подобное, но я тогда был еще ребенок, плохо понимал. А ты… Ты жди! И сражайся! Будет успех – будет все: изысканная еда, вино, красивые женщины. О! Девчонки будут ходить за тобой толпами, как сейчас за Красавчиком или Германским Ветром. Кстати, Ветер именно за этим в гладиаторы подался, хоть он свободный человек! И если не убьют, то скоро он станет богачом. Все в руках судьбы! Ну да ничего, дружище! Придет время – и ты заживешь, как парфянский царь.
