– Угу, угу, – Виталий ухмыльнулся. – Если, как ты говоришь, не убьют раньше времени.
– Да, – серьезно промолвил ланиста. – Убить вполне могут, ведь ты – гладиатор, и смерть – твое ремесло. Но я верю в тебя! Ладно, пойду к девкам… Прощай.
– Прощай… – Молодой человек вдруг улыбнулся и спросил: – Слышь, Валера… А ты почему не женишься?
– Шутишь? Какая же честная девушка пойдет за ланисту?
Обиженно шмыгнув носом, Валерий с шумом захлопнул за собой дверь. Лязгнул засов.
Оставшись один, Виталий погрузился в свои невеселые мысли. Сатурналии! Радостный праздник с отчетливой эротической окраской, во время которого исчезали общественные перегородки и приличия отступали далеко-далеко, когда раб предавался любви со своей госпожой, а ее муж – с чужой рабыней.
Этого праздника с нетерпением ждали все. Ждал и Замятин, со всей отчетливостью и ужасом осознавая, что иного пути просто нет. Ему придется выйти на арену и сражаться, а уж там все решит воля богов. Одно утешало – до следующих игр он точно отсюда выберется, значит, надо выдержать только эти.
День игр, словно по благословенью Юпитера и Минервы, выдался солнечным, ярким. Над головами зрителей, в высоком голубом небе, величаво плыли редкие белые облака, остро пахло весной, хотя по календарю только началась зима – на дворе стоял декабрь. Впрочем, здесь, на побережье Средиземного моря, первый зимний месяц был похож на апрель или даже май.
Гладиаторов до начала схваток, как и положено, выдерживали в деревянных клетушках под трибунами. Однако и сюда долетал восторженный гомон толпы, вызывая в мыслях видения: вот под овации зрителей на золоченой колеснице выехал на арену всадник Марк Сульпиций Прокул, устроитель игрищ, вот судьи в синих, украшенных блестками плащах, а вот и ланиста, довольный, улыбающийся… Ага – гомон затих, видать, центурион обратился к народу с речью. Здесь много было римских граждан – легионеры, маркитанты, обслуга – перед ними-то и рассыпал перлы своего красноречия Сульпиций. Обычная предвыборная программа: бесплатный хлеб и зрелища, разные льготы, ремонт дорог, доступное жилье…
Снова вопли и шум – центурион закончил свое выступление. Молодец, долго терпение собравшихся не испытывал, знал – не на него, любимого, смотреть пришли.
Где-то рядом послышались голоса и лязг – кого-то уже выпускали на арену. Виталий стиснул зубы – совсем скоро наступит его очередь, и тогда…
– Тевтонский Лев! – окрик прозвучал, словно выстрел.
Что – уже? Неужели двадцать минут прошло?
Лязгнул засов.
– Выходи! Готовься.
Молодой человек поспешно натянул подшлемник, нахлобучил шлем с гребнем и блестками, сверкавшими, словно рыбья чешуя. Так, что еще? Поножи… тоже красивые, с блестками, на бедра широкий ремень, который в случае чего прикроет живот и не даст кишкам вывалиться на арену. Стеганый нарукавник на правую руку, поверх него – доспех. Грудь не прикрыта, но ее достаточно трудно достать… Обычный римский щит, как у легионеров. Поединок будет недолгим, а там – или грудь в крестах, или голова в кустах.
Перед самым выходом наконец-то дали меч – обычный короткий гладиус, хотя Беторикс, конечно, предпочел бы спату.
– Все, парень! Иди… Да помогут тебе боги.
Резко распахнулись деревянные створки. Ударило по глазам солнце. И крик! Жуткий многоголосый вопль… Типа как – оле-оле-оле! Или – шайбу, шайбу!
– Вот он, пресловутый Тевтонский Лев, – надрывался комментатор, или номенклатор, как его тут? – Тевтонский Лев, гладиатор-загадка… О, сейчас мы с вами разгадаем ее, ибо соперник Льва… соперник Льва тоже хищник… Ну, что вы замолкли? Ждете, когда я объявлю? Протрите глаза, уважаемые! Вот он, он уже появился… Да! Да! Да! Это знаменитый и грозный Альпийский Тигр! Он идет… он уже здесь… вот он!
Поддавшись общему порыву, Замятин скосил глаза и увидел соперника, нынче выступавшего в обличье «фракийца». Сверкающий шлем с высоким гребнем, увенчанный фигуркой грифона, синий квадратный щит, небольшой, с бронзовым умбоном, массивные поножи, стеганые накладки на руках и бедрах. Меч – странный, серповидный, похожий на турецкую саблю.
– Тигр! Тигр! Тигр! – надрывалась толпа…
Большинство голосов были женскими, и аспирант ухмыльнулся: значит, правильно всех рассадил.
– Фракиец, а ну, покажи этому зазнайке!
Альпийский Тигр напал сразу же, даже не поклонился зрителям – впрочем, те от столь стремительного натиска пришли в восторг. «Фракиец» двигался изящно и быстро, будто сама смерть!
Удар!
Беторикс быстро подставил щит, занимая оборонительную позицию – у «фракийцев» вооружение легче, можно бегать, прыгать, а ему все это делать было гораздо труднее.
Снова удар! Толпа завыла от восхищения.
Замятин отбил выпад клинком и сам перешел в атаку – уже слышался презрительный свист, а значит, хватит изображать мямлю.
После тяжелого тренировочного меча гладиус казался легким как перышко и просто порхал в руке. Удары были многократно отрепетированы, хотя без импровизации тоже не обходилось – ибо кто же всерьез отрепетирует возможную смерть?
Клинки мелькали стальным вихрем, под лучами солнца разбрасывая жгучие искры, в ушах стоял звон, едкий пот обильно струился из-под шлема.
Удар – на щит, теперь контратака… Противник тоже подставил шит? Ладно… Перехитрить. Дернуться чуть влево… Ха! Он тоже влево, тоже хочет перехитрить! Нет, вот двинулся вправо… а вот…
Ввуххх!!! Что-то с оттяжкой скользнуло по правой стороне груди. Острое словно бритва лезвие рассекло кожу, Беторикс почувствовал, как потекла кровь, а зрители зашлись в экстазе.
– Давай, фракиец! Давай! Покажи этому Льву!
Царапина – вроде пустяк, а сколько восторга! Все для вас, уважаемые господа! И снова Альпийский Тигр бросился в атаку – все же он был замечательным бойцом, этот верткий и сильный парень. Снова удар! Ну, прямо мельница. Но мой щит тебе не по зубам, точнее, не по клинку.
– А ну, Тигр, покажи, на что ты способен! Задай ему жару!
Это и были условные слова – «задай жару». Молодец судья, все по плану. Пришло время для атаки.
«Фракиец», похоже, утомился, а тяжеловооруженный мирмиллон, как ему и положено, приберег свои выпады напоследок. Тевтонский Лев пригнулся, взмахнул мечом, нанес удар – и снова посыпались искры, раздался скрежет. В лучах солнца зрителям хорошо были видны потоки ярко-красной крови, струящейся по груди. Ох, как лихо машет своей «саблей» Северьян – не слишком ли увлекся?
Удары следовали один за другим, в глазах бойцов вспыхнула настоящая ярость, словно между ними и впрямь кипела смертельная вражда. Азарт, кровь, шум толпы и стихия битвы захватили гладиаторов в свои сети, наполнили «спортивной злостью» и жаждой бить, крушить, резать! Кинуться на противника, перегрызть горло, свалить на землю, а затем долго топтать, упоительно, сладостно.
