– Если надо заплатить, ты знаешь, у меня еще есть деньги.
– Ну, заплатишь… Не думаю, что старуха возьмет дорого… Хотя дешево тоже не возьмет. А сожительницу свою ты прочишь в лавку, я верно понял?
– Именно так, господин.
Зачем ему вдруг понадобилась эта девчонка, Виталий не мог бы толком объяснить. Ну, переспали. Ну, красивая… очень. И что с того? Секс – не повод для знакомства, на всех не женишься. И чем только приворожила его эта Алезия? Видать, глазами своими бездонными и всем прочим… Он, Виталий, сам ей предложил, за язык никто не дергал. Обещал все устроить, а значит, надо делать. И все уже почти устроено. Пусть этой девушке раз в жизни повезет. Пусть выберется из своего гнусного лупанария, поживет нормальной жизнью хоть немного, а сколько это все продлится – один бог знает. Виталий ведь вовсе не собирался свою жизнь провести в Нарбо – нужно было пробираться в Косматую Галлию, в земли арвернов и их вождя Верцингеторикса. В Кельтику, как назвал те территории Цезарь. Там будет какая-то надежда вырваться обратно в свой мир, а здесь – никаких шансов. А девушка сама оттуда родом, должна на местности хорошо ориентироваться. Он ей поможет, она ему…
По приказу ланисты «молодоженам» выделили каморку в западной части казармы. Была она невелика, но Алезия вскоре привела жилье в приличный вид, а сама начала торговать в лавке. Дни летели быстро, Беторикс и сам удивлялся, как это он все успевал: с утра тренировки, вечером обсуждение «бизнес-плана», ночью… О, ночи были бурные! Правда, Алезия оказалась девушкой умной, оставляла время и на сон. Нужно ведь работать, одной любовью сыт не будешь.
К парочке приклеилась кличка «новобрачные», хотя, по римскому праву, семейный союз раба и рабыни считался простым сожительством. Тем не менее, Алезия делала все, чтобы придать этому сожительству вид настоящего законного брака. А в душе Виталия постепенно вызревало то самое чувство, которое иные называют любовью. Эта случайная встреча изменила жизнь молодого человека настолько, что он и сам мог бы испугаться, если бы дал себе время над этим задуматься. Но Виталий не вдумывался – неохота было, настолько ему стало вдруг спокойно и хорошо.
Алезия! Алезия! Это имя он готов был повторять каждый миг и что угодно сделал бы для этой девушки, своей невольной супруги. Как быстро вспыхнула любовь – зажглась, разгорелась костром, да таким, что искры во все стороны и жаркое пламя – до неба, до самых звезд, до солнца…
А что чувствовала девушка? Виталию хотелось верить, что не только благодарность – и не верилось. Но если это и вправду любовь – до чего же не вовремя нахлынуло это чувство! Виталий ведь собирался воплотить в жизнь свой план! Впрочем, Алезия могла и помочь, стать союзницей в нелегком деле. И в придачу опасном, из-за чего Беторикс спрашивал себя: а имеет ли он право рисковать чужой жизнью? Ведь если их поймают… О, римляне знали толк в казнях!
Однако лучше всего было спросить саму Алезию, что Беторикс и сделал. В это время они сидели в лавке, подсчитывая дневную выручку.
– Один сестерций, второй… Дупондий… а это что за монета?
– Это статер, милая. Ваш, галльский, статер, сделан по образцу греческого.
– Наш? Нет… Это денежка эбуронов!
– Но они ведь тоже галлы!
– Все галлы разные, дорогой, и эбуроны – наши давние враги. Как и аллоброги.
– А что же эдуи, арверны?
– С ними отношения сложные.
– Давно хотел спросить тебя, милая… – Оборвав фразу, гладиатор выдержал паузу.
– Хотел, так спрашивай. А лучше подожди, пока я все сосчитаю.
– Ты ведь хотела бы вернуться домой, на свою родину?
– Домой? – Алезия оторвалась от подсчетов. – А что это ты спросил про дом? Разве наш дом не здесь?
– Это не дом, – грустно усмехнулся Беторикс. – Это казарма. Я имею в виду нечто иное…
Последние слова молодой человек произнес на языке галлов, коему начал усердно учиться у сожительницы.
– Да что ж ты все смеешься, милая?
– Так, – девушка фыркнула. – Ты очень смешно говоришь! Так тянешь звуки… Ой, извини, если обидела.
– Да ладно, – отмахнулся гладиатор. – Прошедшее время как обозначается – «бо»?
– «Бо» – это будущее.
– Его-то нам и надо.
Беторикс внимательно посмотрел на «жену». Ну до чего же красивая девушка! Но было ли на самом деле любовью то сильное чувство, которое вдруг вспыхнуло в груди? Или просто восхищение, привязанность… Не так-то легко найти ответ на этот вопрос – ведь чувства проверяются временем. А времени прошло – какая-то пара недель или чуть больше.
– Что скажешь, милая? Ты сумеешь найти дорогу домой?
– Уж не беспокойся, – тихо отозвалась Алезия. – Когда придет время – найду.
– И когда это время придет?
– Какое? – В голубых глазах сверкнула хитринка. – Будущее, прошедшее, настоящее?
Виталий негромко расхохотался:
– Ла-адно, не хочешь – не говори. И все же, я надеюсь, настанет такой момент, когда ты поверишь мне и все-все расскажешь.
– Я уж и так рассказала тебе все, что смогла, милый…
Отодвинув разложенные на маленьком столике монеты, Алезия обняла спутника жизни и крепко поцеловала в губы. И целовала долго-долго, никак не хотела отпускать… да он и не особо-то вырывался. Прижал подругу к себе, погладил, нащупывая под тонкой тканью туники косточки позвоночника, ямочки на пояснице… потом руки скользнули вперед… к груди… а затем – вниз, к подолу…
– Постой, постой… – тяжело дыша, прошептала Алезия. – Давай-ка закроем дверь.
Закрыли, стащили друг с друга туники… Беторикс со стоном поцеловал юной женщине грудь… животик… и тут же, оглянувшись, захлопнул крышку большого сундука с куклами, на нем и улеглись…
Ой, бедный сундук – как он скрипел, казалось, вот-вот развалится.
Вот всегда так! Стоило Виталию завести речь о чем-то важном, Алезия находила способ прекратить разговор – видно, не хотела обсуждать подобные темы. Неприятно ей было ворошить прошлое? Или тут что-то другое?
И как ни близки они были, Виталий подспудно чувствовал, что возлюбленная не доверяет ему до конца, что есть у нее, да и в ней самой, некая тайна. Вот, например, о себе она говорит, что из простых земледельцев, но знает латынь слишком хорошо для крестьянской девушки. Уверяет, что жила в богатой усадьбе, всех обитателей которой убили римляне. Ну, допустим, это может быть.
– А-а-ах!!! – застонав, Алезия прикрыла глаза, выгнулась, потом расслабленно улыбнулась: – Сундук-то не развалился?
– Тогда бы мы с тобой уже были на полу.
– Пока держится, значит, а так скрипел, я думала, конец ему пришел. Наверное, в казарме слышно.
– В казарме вряд ли, а во дворе – может быть.
– Во дворе – не знаю, господа мои, а вот тут, за дверью слышно очень хорошо! – вмешался в диалог третий голос.
