– Ну, как?
– Плохо! – За дверью выступление не оценили. – Подвываешь много, и произношение у тебя какое-то смешное.
– Так я же грек! Эней меня зовут. Что бы ты понимал, деревенщина, на лучших сценах Афин именно так и декламируют.
– Оно и видно, что грек. Ладно, с профессией твоей мне все ясно, а вот деньги-то у тебя есть?
– Конечно!
– Ну-ка, позвени, а я послушаю!
Тевтонский Лев послушно отцепил от пояса мешочек с оставшимися монетами – хорошо, тот не потерялся в бешеной скачке, крепко-накрепко был привязан узлом под названием двойной булинь. Отвязал. Позвенел.
– Ну, ладно, входи.
Дверь со скрипом открылась. Привратник оказался вовсе не сгорбленным старым рабом, а крепким мужиком лет сорока с завитой по римской моде бородкой и хитроватым взглядом. В левой руке он держал медную лампу, в правой – увесистую дубинку: на всякий случай, на дворе-то ночь.
– Не ты ль заходил третьего дня? – с подозрением осматривая незнакомца, поинтересовался он.
– А что, господин Валерий Флакк дома? – осведомился Тевтонский Лев, будто не услышав вопроса.
– Ага! – привратник ухмыльнулся. – Я так и знал, что ты к нему. Ну… ты ведь меня разбудил, вообще-то…
Ночной визитер намек понял и протянул серебряную монетку:
– Не знаю, как зовут тебя уважаемый…
– Фелиций. – Денежка тут же исчезла. – Меня зовут Фелиций, я хозяин этого постоялого двора и таверны.
– А-а-а! Это ты любишь котов.
– Люблю, – Фелиций с некоторым смущением улыбнулся. – Когда-то бродячие коты спасли мне жизнь… Это длинная история, а то бы рассказал… Э! Послушай-ка, – трактирщик вдруг напрягся. – А ты, случайно, не беглый гладиатор? Не мое, конечно, дело, но…
– И много ты видел гладиаторов, способных читать Вергилия? – небрежно усмехнулся Виталий. – Да эти дубины ни встать, ни повернуться не умеют, а как рот разинут – хоть вон беги.
– Это правда! – Фелиций хмыкнул. – Да вот приходили стражники, предупредили про беглых.
– Беглые гладиаторы? – Беторикс в ужасе закатил глаза. – О, боги! Это они что же, сейчас где-то здесь, в городе? Шатаются по темным улицам, шарят хищными взглядами, высматривают, кого бы ограбить, убить! О Юнона! Как же я теперь пойду домой? Видно, придется остаться у Валерия до утра.
– Он там с какой-то девицей, – предупредил хозяин. – Из гавани.
– Да и где ему других взять? – снисходительно улыбнулся Виталий. – Но меня ее общество не смутит, мне ведь тоже негде взять других женщин… А ведь я мог бы… О, ты бы знал, какие женщины на меня бросали взоры, когда я…
– Да уж, да уж, – перебил кабатчик, не желая до утра слушать актерское хвастовство. – Вон по той лестнице поднимайся… Постой! Все же невежливо будет вот так, без предупреждения… а слуги мои так крепко, сволочи, спят, не добудишься.
И этот намек визитер понял, и снова в желтом свете лампы сверкнул сестерций, на миг отразившись в алчных глазах хозяина.
– Ты постой пока тут… обожди…
Фелиций загрохотал по скрипучей лестнице, потом послышался настойчивый стук, недовольное бурчание… Гладиатор навострил уши.
– Ну, что еще за актер? А-а-а… Эней! Ну, пусть поднимается. Да, и принеси еще вина. Тот кувшин, что я прихватил вечером, уже пуст.
– Не беспокойся, все сделаю, господин.
Снова раздался скрип ступеней, потом голос:
– Эй, актер! Заходи, дружок твой, слава богам, еще не спит.
Гость поспешно поднялся и толкнул приоткрытую дверь:
– Спишь, дружище Валерий?!
– Ты?! – Бывший ланиста аж подскочил на ложе, но тут же успокоился, прикрыл одеялом сопящую рядом девчонку и, приложив палец к губам, шепнул: – Пошли в соседнюю комнату. Потолкуем. Так это, значит, тебя повсюду ловят? И почему я не удивился?
– Не только меня. – Гладиатор уселся в низкое кресло и с удовольствием отпил вина. – Я же великий актер! Этот Фелиций, – Тевтонский Лев скосил глаза на неплотно прикрытую дверь, за которой любопытный кабатчик наверняка подслушивал, – у него есть связи в гавани?
– А что?
– Да мне бы нужно в Остию, в Рим.
– На корабле?! – Валерий округлил глаза. – Это же невозможно, сезон давно закончился.
– В гавани много судов.
– Ну… кормчие ведь не самоубийцы.
– У меня еще осталось три ауреуса!
– Три золотых? – Бывший ланиста нервно рассмеялся. – Боюсь, этой суммы не хватит, чтоб уговорить даже больного на всю голову шкипера!
– А уговаривать не надо, друг мой! Надо найти. Желательно грека.
– Ну, тогда ты доберешься только до Массилии, и то в лучшем случае.
– Прекрасно! Мне почти туда и нужно.
– И вот еще что… Значит, ты все же… Да не подслушивает там никто… впрочем, я сейчас закрою дверь… – Господин Ну встал и выглянул в коридор. – Никого нет.
– Что ж, – Беторикс с улыбкой развел руками. – Тогда признаюсь: это действительно я.
– Ну ты удивил меня, Тевтонский Лев! – Валерий всплеснул руками и испуганно поежился. – Ты хоть знаешь, что бывает с теми, кто помогает беглым рабам?
– Бывшей твоей собственности, – с усмешкой продолжил беглец. – Нагло отобранной каким-то нахальным пройдохой!
– Это и в самом деле так. – Ланиста выругался. – Отомстить следует.
– Я так и думал, что ты нас не выдашь.
– Не выдам… – Валерий осклабился и вздрогнул. – Ты сказал, нас?
– Да. Там, на улице, ждут еще двое.
– Только не говори, что это Альпийский Тигр и…
– Не скажу. Это моя подруга и галльский парень, ну, тот, упрямый…
Ланиста грохнул кулаком по столу, да так, что подпрыгнули кувшин и кружки:
– Жаль, остальные не разбежались! Нет, ну ведь все же боги обо мне вспомнили, раз помогли тебе!
– Нам, – напомнил Виталий. – Мои друзья ждут на улице, а там прохаживается ночная стража. Иногда с собаками. Нам нужно переждать, отдохнуть, переодеться…
– А как же хозяин?! Впрочем, подожди-ка… – Ланиста подмигнул. – Придется снова будить трактирщика, если он спит.
– Будить трактирщика? – насторожился гость. – Зачем?
– Ну, что бы он разбудил служку.
– Ничего не понимаю!
– Ну, и не надо понимать. Где, ты говоришь, ждут твои сообщники?
– Сообщники, тьфу! – Гладиатор фыркнул. – Слово-то какое некрасивое.
– Зато верное! – веселился ланиста. – Так где они ждут-то, говори!
Нужно было решаться. Виталий улыбнулся – Гай Валерий Флакк не должен подвести, слишком уж велик соблазн устроить конкуренту пакость. Да и сам он парень неплохой, к тому же собрался уехать из этого города насовсем. Так зачем ему выдавать беглецов? За жалкую награду помогать своим же врагам? Не настолько он беден.
