– Калидр, эй! Как там тебе стоится?
– Да идите вы…
– …в овечью задницу! – вспомнив римлян, смачным шепотом дополнил Виталий.
– Калидр, а Калидр, – продолжали хмыри у шатра: видать, очень им нравилось дразнить часового. – Ну, что они там делают? Расскажи нам, а то мы не слышали.
– А еще лучше, покажи.
– Мы поможем!
– Да идите вы! – завопил выведенный из себя часовой, и вновь поднялся шум потасовки, перемежаемой заливистым ржанием.
Идти нужно было под утро, едва рассветет, и столь же быстро вернуться. Виталий хотел одного: заглянуть в эргастул, то есть помещение для рабов, располагавшееся на том же месте, где на ферме в его времени стоял дровяной сарай. До усадьбы и полкилометра не будет, поэтому успеть туда и обратно можно было за полчаса. Боясь проспать рассвет, гладиатор почти не сомкнул глаз. А как только в шатер проник первый проблеск зари, толкнул Алезию.
– Да помню, я, помню, – спросонья отозвалась та. – Иди уж. Только поспешай, ладно?
Ужом выскользнув из шатра, Виталий откатился в кусточки и внимательно осмотрелся: у костра перед входом в шатер маячила унылая фигура отчаянно сонного часового. Вот прошелся, посматривая вокруг, остановился у полога, прислушиваясь… И, услыхав характерные стоны, отошел, снова уселся на плоский камень, подбросил в костер хворост. Галлы почти все такие, беспечность – их национальная черта. Непобедимые легионы проконсула Гая Юлия Цезаря висят на хвосте, а Верцингеторикс не особенно-то и спешит. Почему? Выказывает презрение противнику? Очень может быть, легионы-то на поверку оказались не такими уж и непобедимыми – Герговию взять не смогли, мало того – отступили. И если бы не беспечный галльский характер, если бы Верцингеторикс умело организовал преследование, кто знает, где бы сейчас был Цезарь? Дожил бы до мартовских ид?
Проскочив по оврагу, Тевтонский Лев выпрямился и побежал к орешнику, за которым в зыбком предутреннем тумане виднелись полуразрушенные стены усадьбы. По виду было весьма похоже на бывшую совхозную ферму, превратившуюся в развалины за смутные годы реформ. Битый кирпич, тут и там разбросанные камни, закопченные остатки колонн – для полноты впечатления не хватало только выцветшего плаката с лозунгом типа «Наша цель – коммунизм».
А вон и эргастул! Виталий устремился было к нему, но позади у оврага раздался некий шум, будто кто-то упал, неловко запнувшись за корягу. Или показалось? На всякий случай Беторикс бросился в траву и распластался за большим камнем, нервно вслушиваясь в предутреннюю тишину.
Вот прошелестел и стих чей-то злой шепот… Или просто ветер играет листвой? А вот цикады, и ранняя трель жаворонка… Спокойно все, мирно, и никого здесь нет, кроме Виталия Замятина, бывшего гладиатора и будущего кандидата наук. Если у него действительно будет то будущее, которое он себе было запланировал. Но, как говорится, если хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах.
Не в силах дальше терпеть неизвестность, Виталий поднялся, посмотрел в бледное небо с узенькой оранжевой полосой, размашисто перекрестился и решительно зашагал к эргастулу. Волнуясь, постоял, помял крапиву… И рванул дверь! А сердце так билось, что, казалось, вот-вот вырвется из груди и заживет своей отдельной жизнью.
Эргастул оказался совершенно пустым. Виталий грустно хмыкнул: интересно, а что он вообще тут надеялся увидеть? Или кого – Весту? Васюкина? Или участкового уполномоченного? Пожалуй, встреча с последним обрадовала бы Виталия сильнее всего.
Снова показалась, будто за спиной снаружи мелькнула быстрая тень. Беторикс вздрогнул и обернулся – никого. Это всего лишь тень от сосны, растущей за разрушенной оградой, ведь солнце уже взошло.
В это время первый утренний лучик, яркий, игривый и радостный, проник сквозь распахнутую дверь и упал на противоположную стену, осветив крупные яркие буквы:
«Виталию Замятину…»
Тевтонский Лев застыл, не веря своим глазам, отвыкшим от вида русских букв. Но ведь чего-то подобного он и ждал в глубине души, надеялся и верил на некий привет из своего времени, своего мира… Ради этого шел сюда с таким трудом! Слава богу, не зря! С замирающим сердцем он вгляделся в надпись, сделанную красной краской. Под его именем шло продолжение: «Посмотри под окном за штукатуркой…»
Под окном… что там? Может, красная кнопка, нажмешь и – вжик! – уже дома…
Обдирая пальцы в кровь, Виталий принялся сдирать штукатурку, используя в качестве инструмента обломок камня. Мыслей не было, одно нетерпеливое стремление добраться до неведомой цели. Кольнуло только: а как же Алезия? Он ведь не хотел бросать ее здесь. Это было бы подло! Хотя… почему? Это ее мир, она здесь дома! И кто сказал, что в двадцать первом веке ей будет лучше?
Ладно, там видно будет, главное сейчас – найти то, что оставили… Ага! Вот оно!
В тайничке был спрятан обычный пенал, какие носят школьники, а в нем письмо, написанное маркером на пластиковой пленке, видать, для защиты от влаги и времени. Ведь при таких делах не знаешь, сколько лет или веков оно будет дожидаться адресата.
«Добрый день, уважаемый господин Замятин»! – так оно начиналось. Уважаемый господин! И это для вас данный день – добрый, а тут еще как посмотреть…
«Мы очень рады, если Вам удалось вернуться сюда, и вынуждены сообщить, что Вы случайно оказались заложникам неких аномальных природных явлений…»
Ну да, природных, как же! А зачем вам, господа хорошие, на заброшенной ферме кабели, электричество, рация? Тоже природные явления принесли? Лаборатория у вас там, вот что!
«Спешим обнадежить, что мы, со своей стороны, примем все возможные меры для Вашего возвращения, которое…
Оторвавшись от послания, молодой человек сплюнул и, немного успокоившись, принялся читать дальше.
«…которое, как нам удалось эмпирически установить, возможно только раз в году…»
Раз в году, черт!
«…в период с августа по октябрь включительно».
Если до октября – то он еще успеет.
«Но…»
Но? Что это еще за условия?
«Но, вынуждены Вас огорчить – для того, чтобы возвращение прошло успешно, Вам нужно возмутить время, то есть сделать что-то такое, чего в этой эпохе не было, однако при иных условиях вполне могло бы произойти».
Да-а-а… Виталий озадаченно почесал затылок – во, загнули! Ну-ну… Интересно, что там дальше?
«Мы Вам предлагаем самый простой вариант – обеспечить победу Верцингеторикса».
Ох, ни хрена себе заявочки! Виталий охнул и матерно выругался.
Легко сказать – обеспечить победу Верцингеторикса. А как же исторический материализм? Возмутить время. Хорошенькое дело! И каким образом он должен это провернуть?
«Лучший для этого способ – убить Юлия Цезаря».
Час от часу не легче! Цезаря убить! Нашли, блин, Брута.
