М. Жванецкий. Возраст – это когда считаешь не женщин, а поцелуи, не рюмки, а глотки. Остальное – то же самое.
В. Зельдин. Старость – это искренность. И естественность. И полное отсутствие позы. Старость – это когда становишься добрее. Старость – это на самом деле счастье. Старость – это когда возвращаются идеалы. Старость – это когда многое кажется просто, но не потому, что старики «склонны все упрощать»: разнообразие жизни им хочется свести к элементарным вещам, а «просто» потому, что в жизни действительно очень многое просто и ясно – надо только однажды отделить себя от суеты. Старость – это когда мало соблазнов. Не потому, что «сил нет» или «желаний мало», а потому, что стоящих желаний и ослепительных соблазнов в мире на самом деле немного – лучше сосредоточиться на чем-то одном-единственном. Старость – это когда вдруг понимаешь, как далеко вперед ты удрал. Ты рассказываешь о том, что было вчера, а в ответ тебе недоумение: «Вы все про каких-то допотопных». Не верят, глупенькие, что это было, что потрясало. Старость – время, когда ты способен остро осознать, что же такое счастье… Старость – это когда живешь, как тебе удобно, и общаешься с теми, кто тебе приятен, и этот «подарок» уже тоже можешь себе позволить.
Одиночество – горе
О милых спутниках, которые наш свет Своим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет, Но с благодарностию: были.
В. А. Жуковский
Казалось бы, счастливая семья – надежное укрытие от одиночества. Но мне вспоминается старуха в метро, которая обратилась к нам, компании молодежи, с каким-то вопросом. Сразу было понятно, что вопрос – это предлог. Ей нужно было хоть какое-то человеческое участие, здесь и сейчас, как кислород. Практически сразу мы поняли, что у человека горе. Действительно, недавно у нее умер муж, и она никак не могла смириться с его потерей. Разговор был непродолжительный, подробностей мы не узнали, но видеть такую потерю мне до тех пор не доводилось. Мы спросили: «Вы, наверное, хорошо жили с мужем?» «Очень хорошо!» Мгновенное сияние глаз и снова горе. Вот тебе и счастье в семейной жизни.
«Они жили долго и счастливо и умерли в один день» (не возьму на себя смелость приписать цитату единственному автору) – это реализуемо только в катастрофе, и вряд ли о таком кто-нибудь мечтает. В реальности, каким бы счастливым ни был брак, его ждет естественный конец: кто-то уйдет первым. И что остается тому, кто еще жив? Одиночество, прямо пропорциональное количеству совместно прожитых лет и масштабу утраченного счастья. Каждый из нас, оглядевшись вокруг, увидит стариков, согбенных горем потери. Часто их жизнь просто замирает, они теряют вкус к ней.
Я скажу то, что при первом прочтении может вызвать непонимание: скорбь по ушедшему бессмысленна, и даже не потому, что все мы смертны.
Г. Хазанов. Что трагичного в смерти? Что, есть другие варианты? Это проблема тех, кто остался, а не тех, кто ушел.
Каждому из нас досталась одна-единственная жизнь, которая принадлежит только нам. Мы распоряжаемся ею по своему разумению, и, сколько бы ни пеняли на судьбу и небеса, в глубине души знаем, что имеем ровно то, что заслуживаем. Если кто-то разделяет с кем-то часть своей жизни, то делает это добровольно. Относиться к этому следует как к подарку – с благодарностью. А если подарки забирают назад? Можно ли сетовать на это, ведь никто ничего тебе и не был должен.
Предчувствую упреки: автору просто не доводилось пережить по-настоящему тяжелую утрату. Понимаю, что это неизбежно, поэтому готовлю себя. Приведенные выше рассуждения – моя личная попытка смирения с будущими потерями. Жизнь покажет, смогу ли я воспринять горе так, как советую другим.
В одном интервью актриса Елена Проклова в ответ на вопрос журналиста о потере ею ребенка сказала замечательную вещь: «Все плохое в моей судьбе – это лишь часть моей судьбы, не вся судьба. Наше горе длится ровно столько, сколько мы позволяем его себе продлевать. Чем быстрее возьмешь себя в руки, тем быстрее начнется следующая полоса. Иногда пересиливает ощущение несчастья, горя, кажется, ему нет края. Но надо все равно через это состояние перешагнуть. Найти в себе силы сказать: „Я просто должна сделать это“. И утром проснуться другим человеком».
К счастью надо относиться как к подарку: радоваться, имея, и не клянчить, не получая. Подарки, как и их отсутствие, фиксируют твои реальные заслуги. В твоей жизни был человек, олицетворявший счастье? Оглянись, а многие ли могут похвастаться тем же?
БЛАГОДАРИ БОГА ЗА ТО, ЧТО БЫЛО, И ЗА ТО, ЧТО ИМЕЕШЬ.
Я не пытаюсь развести руками чужую беду. Не знаю, что делать с невосполнимой утратой, бесконечным горем. Смерть остается смертью. Дорогие нам люди уходят. Что остается нам? Либо помнить ту радость, которую они олицетворяли, либо поддаться горю без всякой надежды на утешение. Сделай выбор.
Тамара Макарова после смерти супруга Сергея Герасимова говорила: «Он уехал в командировку, придет время, и я присоединюсь к нему».
И. Бродский. От горя защищаться бессмысленно. Может быть, даже лучше дать ему полностью вас раздавить – это будет, по крайней мере, хоть как-то пропорционально случившемуся. Если вам впоследствии удастся подняться и распрямиться, распрямится и память о том, кого вы утратили.
Одиночество – успех
У капитана на корабле друзей нет.
Народная мудрость
Есть еще один тип вынужденной изоляции, который распространен не столь широко, но все же интересен и полезен. Это заслуженное одиночество, то есть тот случай, когда человек сознательно стремился к той вершине, где много людей просто не уместится, я о вершине успеха. Кому не хотелось быть сильным, уверенным в себе, влиятельным и независимым? Если в твоем окружении есть такие, присмотрись к ним. Насколько велик круг их общения? Насколько счастливыми они выглядят?
Ошибочно полагать, что сильным людям не грозит одиночество. Они уязвимы не меньше нас с тобой. Вот только ситуация осложняется их изолированностью, обусловленной должностью, положением. И у этих людей случаются периоды, когда им хотелось бы на кого-нибудь опереться, когда им требуется понимание и поддержка. Тот образ, который они создавали годами, делает практически невозможным обращение к людям более низкого социального статуса. По самым разным причинам обращение к «равным» – тоже не вариант, часто это просто немыслимо. Прежде всего из страха быть неправильно понятым, показаться слабым или даже странным. Проявление «человеческих» качеств может погубить построенную с таким трудом карьеру.
Помню одно лето в институтском загородном лагере. Среди отдыхающих была одна занимающая должность проректора дама, которая не считала для себя возможным общаться с «простыми» преподавателями на равных. С какой же тоской она наблюдала наши незатейливые, но столь притягательные для нее развлечения. Однажды проректор решилась присоединиться к нашей компании в беседке, однако найти правильный тон не смогла; попытка оказалась первой и последней.
