— Как не помню. Сейчас этот праздник, наверное, вдвойне актуален, не так ли?
— Да, начавшаяся здесь суматоха навсегда погубит детство и так вдоволь натерпевшимся малышам.
Через несколько дней мы отправились в Панкиси. Нашим гидом был господин Хизри Алдамов, представитель Чечни в Грузии; мужчина, бесконечно влюбленный в Тбилиси своего студенчества. По дороге Хизри рассказывал нам о многочисленных традициях и обычаях, ведь горский народ так богат историей и ритуалами.
Увиденное в Панкиси поразило меня. О том, что Грузия искренне прощает обиды и толерантна к другим конфессиям, мы говорили много, но появившиеся в новом веке в сердце православной Кахетии мечети, согласитесь, необычное зрелище. Рыжеволосые чеченцы резко отличаются от жителей этого уголка Восточной Грузии. Юноши соревновались друг с другом в скачках, а женщины специально для гостей накрывали на стол. По кавказскому обычаю, всем этим руководил старейшина.
Мамука как глава нашей делегации сказал речь.
— Нас, кавказские народы, должна объединять не ненависть к русским, а любовь друг к другу. Несмотря на прошлые обиды, дверь наших домов и сердца всегда открыты для вас и ваших детей.
Легко было понять, что Мамука подразумевал абхазскую войну. Но у какого народа нет детей-негодяев? Разве среди грузин не было предателей? Сколько крепостей пало изнутри? Ведь прощение для христиан — Господом данное чудо!
— Лалико, не скучаешь? — заботливо спросила Мека.
— Нет, что ты! Все так интересно! Вы, правда, очень сильные, — сказала я.
— Ты кажешься немного уставшей, так?
— Встаю в пять утра. Сегодня последний день поста. Пока белая и черная нить не сольются воедино, — пока не наступит рассвет, надо успеть поесть, потому что до вечера, пока не стемнеет, нельзя даже выпить ни капли воды. Это жесткое требование мусульманского поста. В шесть часов тридцать минут читаю утренние молитвы…
— Так очищается душа, верно? Мы тоже держим пост, но вами движет и совсем другое, может, более обостренный инстинкт самосохранения?
— Это потому, что мы выросли на таких примерах. Помню, после первой войны, весной 1998 года, в центральном архиве Грозного я встретилась с его заведующим, в прошлом известным полевым командиром Долханом Хожаевым, настоящим кавказским рыцарем. Когда мы закончили интервью, он подарил мне свою книгу «Чеченцы в русско-кавказской войне» с автографом, да еще с такой надписью: «Прелестнейшей дочери дишнельцев, с уважением, от автора». Меня это очень обрадовало!
Долхана Ходжаева убили во второй войне только за то, что он с пером стоял на защите свободы и независимости своей родины. Его душа витает в этой книге. Она для меня настольная, как и книга моего отца «Кистинцы». Книга Долхана дорога мне еще и потому, что в ней можно вычитать до сих пор неизвестные факты об отношении грузин и вайнахов. — Мека рассказывала это так, что ясно чувствовалась ее боль за несчастья своего народа.
Награжденный огромным, сделанным вручную мечом Мамука и я следовали за нашим гидом Хизри из Панкиси в Тбилиси, и было такое чувство, будто дорогу нам освещают пламенные души чеченских рыцарей.
Альянс
Внеправительственной организации дел было невпроворот.
Негрузинское население насчитывает в Грузии почти миллион человек, и проблем у них предостаточно. Так что легко себе представить, в каком режиме нам приходилось работать.
— Поздравляю, поздравляю, ты делаешь большое дело! Я видел телепередачу! — услышала я в телефонной трубке такой знакомый и позабытый голос Михаила Саакашвили.
— Миш, это ты? Куда пропал? Я принесла приглашение в твой офис, оставила его какому-то Бачо Ахалая. Тебе его не передавали?
— Как нет, просто меня не было в Тбилиси. Рассказывай, как ты? Что делает Нукри? — зачастил скороговоркой Миша.
— Мы давно расстались, я вышла замуж во второй раз, — ответила я.
— А я и не знал… и кто он? Мы знакомы? — спросил Миша.
— Нет, он вакиец, к тому же, совершенно из другой сферы, из бизнеса, не думаю, чтобы ты его знал. Ладно, оставим мою бестолковую жизнь, расскажи лучше о своих новостях.
— Приходи завтра в офис в два часа, и я расскажу тебе обо всём. Короче, до встречи. — Неожиданное прерывание разговора было фирменным стилем Миши.
В офисе «Национального движения» преобладали желтые цвета, центральную комнату украшал большой белый камин. Люди в комнате расположились хаотично. Я коротко рассказала Мише о своей жизни за последние годы и добавила о целях создания неправительственной организации. Как и всегда, он выбрал наиболее рациональное звено.
— Вот и хорошо, приближаются выборы, работа с негрузинским населением очень своевременна, их голоса имеют решающее значение. А давай-ка устроим сегодня брифинг об альянсе «Национального движения» и твоей общественной организации? Незамедлительно приступим к делу, время не ждет, — не дождавшись ответа, Миша уже отдавал распоряжения по телефону, адресатом была телекомпания «Рустави-2».
— Хороший парень Эроси, не создает проблем, с полуслова понимает, что я хочу. Итак, жду тебя в пять вечера с тем, чтобы в шестичасовом «Курьере» уже прошел ньюс… да и в вечерний эфир попадет! Ну вот, волчица, хватит тебе бороться в одиночку.
— Подожди, Миша, а о чём мы должны заявить? — спросила я чуть растерянно.
— Это уже моя забота, в общем, жду! Марика, принеси мне кофе со сливками, — суетился Миша и разговаривал одновременно как минимум с тремя людьми.
Вечером, в назначенное время, я пришла в офис «националов».
Выстроившиеся в ряд телекамеры ждали распоряжений. Корреспонденты подправляли микрофоны с различными логотипами на специально оборудованной трибуне и бесцеремонно толкали друг друга в поисках лучшего места и ракурса.
— С сегодняшнего дня моя давнишняя подруга и соратница присоединилась к «Национальному движению». Отныне «Национальное движение» и «Моя Грузия» вместе продолжают путь к окончательной победе Грузии, — вещал Миша.
Я слушала его потрясенная и думала: «Да сдалась мне эта партия. Делать мне нечего, чтобы согласовывать с партийными боссами свои действия!»
— Ваши комментарии, госпожа Морошкина, — повернулись ко мне журналисты.
