– Двадцать три…
– О-о-о! А я думал, всего семнадцать где-то… Так ты взрослый уже. Хорошо сохранился. Ну, значит, были бабы, куда ж без них мужику?
– Нет. Вы не поняли… Не были, а была. Вернее, есть подруга. Она сейчас на практику уехала в Энск. Лаборанткой работает в одном НИИ. У нас любовь…
– Так у всех любовь! Куда ж без нее? Модно стало про это говорить: «потрахаться», тьфу! Вы там, молодежь, чего, по башке друг друга бьете молотками, что ли? Хех! Или о кровати стучитесь? А я вот с Анфиской своей по молодости лет и на сеновалах, и на речке, и на току, и в лесу, когда за грибами ходили… А ведь любились как! Слышь, Везунчик? Лю-би-лись! Вот слово-то правильное. Баба, она хоть и баба, а все ж таки женщина. Она ласку любит, да гармонь.
– Гармонию вы имели в виду?
– Ну да, растудыть ее в коромысло, эту гармонику… Ее и имел. И ведь вводил!
Квашня кратко хихикнул. Доносились только его покряхтывание и вдыхание воздуха полной грудью после очередного приступа. Артема тоже начало одолевать веселье, и он почувствовал, как исчезают дрожь и слабость в коленях. А ведь и действительно: стоило подумать о чем-то отвлеченном, и организму сразу стало легче.
Сталкер вновь искоса глянул на парня и заключил:
– Ну вот, сам уже понял, что к чему. Я ж говорю: о бабах думать – самое оно! Мужское дело… – и уже громче произнес: – Степа, ну что там? Чего датчик кажет?
– Непонятки какие-то, Михалыч. На дисплее точек красных до фигища, а зрительно ничего не видать. Но ты не зря тормознулся. Я тоже думаю, что неспроста это поле так шевелится.
– Так ведь ветер… – выразил свое мнение Артем, но тут же был прерван Сиплым:
– Какой ветер?! Сам-то не чуешь, что ли? Ветра и в помине нет!
И только сейчас до парня дошло, что в воздухе держится полнейший штиль. Даже листья у стоящих на обочине дороги осин не шевелятся, вопреки всеобщему мнению о дрожании их в безветренную погоду.
– Тогда как такое может быть? Не живая же рожь в этом поле растет…
– Вот то-то и оно, что должна быть неживая… – Квашня сплюнул вновь, вытерев рукавом испарину на лбу, обратился к Сиплому: – Степа, давай-ка не будем судьбу испытывать. Предлагаю обойти по правому краю, а то чем черт не шутит… – и уже к Артему: – Ты, Везунчик, первым сейчас пойдешь, а я за тобой. Запомни одно: наступаешь только туда, куда я скажу. И ни на сантиметр в сторону, усек? Давай помалу, забирай чуть правее, вон, к тому дереву, согнутому в дугу. Так направление и держи. И не робей, я бы сам наперед пошел, да только ведомому, как правило, легче с ситуёвиной разбираться, реакция на опасности четче проявляется. А ведущий еще и на дорогу внимание теряет. Если что, я тебя прикрою.
Уверенный тон сталкера придал Артему решительности, и он двинулся в указанную сторону. В трех метрах позади шел Квашня, а вскоре послышалось частое и шумное дыхание Сиплого. Только сейчас понял парень, отчего у того такое прозвище. При разговоре голос его звучал с хрипотцой и в нос, словно раздавался откуда-то из самых недр организма. К тому же сталкер немного сглатывал шипящие звуки. Мысли об этом отвлекли Артема от действительности. Он забылся на время, прокручивая в голове собственные рассуждения, но очень быстро вернулся в привычный мир от громкого крика Квашни:
– Ты смотри, что делается! Степа, не стреляй, бесполезно! Везунчик, бегом марш! Третий раз тебе команду подаю, оглох, что ли?! Давай быстрее, сейчас накатит!
Рванув изо всех сил вперед, Артем успел заметить, слегка обернувшись, что творится за спинами сталкеров. Поле, с мирно, казалось бы, колосящейся рожью, внезапно вздыбилось, словно морская пучина огромным цунами, высотой с пятиэтажный дом, и покатилось за убегающими людьми. Раздался треск, земля ощутимо вздрогнула, а затем по ушам больно ударил оглушительный грохот. Добравшись до обочины накатанной дороги, волна замерла на мгновение, будто уперевшись в преграду. Потом вдоль оставленной колесами полосы появились глубокие трещины, и из них на поверхность начали вылезать похожие на гигантских червей длинные и гибкие корни, каждый из которых был толщиной с крупного удава. Растительные отростки хищно потянулись, стремительно сокращая расстояние до своих жертв.
– Пошел еще шибче!
Квашня не унимался, нервно подталкивая Артема в спину, но тот и сам уже несся на пределе возможностей. Страх перед увиденным придал телу нужное ускорение.
Позади вдруг закричал Сиплый, и раздалась автоматная стрельба. Артем по инерции проскочил еще несколько метров, а затем, споткнувшись о муравьиную кочку, кубарем покатился по траве. Ружье выпало из его рук и отлетело в сторону. Но ужас, волной нахлынувший на сознание, не дал разлеживаться и подстегнул парня моментально вскочить на ноги. Забыв о двустволке и ожидая удар в спину, Артем резко повернулся лицом к грозящей опасности и обмер от увиденной картины. Квашня, держащий нож, очень похожий на мексиканское мачете, яростно хлестал им, пытаясь выручить попавшего в беду напарника. Обе ноги Сиплого крепко обвили живые корни, тянущие его назад. Автомат, не выпускаемый из руки, был разряжен, поэтому, не имея возможности сменить магазин, сталкер тщетно долбил им по зажавшим его конечности отросткам. Попытки Квашни оказались гораздо действеннее. Беспрестанно матерясь, он резкими взмахами успел отсечь ножом несколько корней. Из обрубков на землю стекала ядовито-желтая омерзительная жидкость. Сморщившись от неприятного запаха, Квашня прокричал:
– Везунчик! Ты где застрял? Давай сюда! Они дальше не достают! Айда Степу выручать! Скорее!
Опомнившись, Артем отыскал валяющееся неподалеку ружье, подхватил его и побежал к месту схватки. Не зная, чем он может помочь сталкерам, прицелился в один из отростков и выстрелил дуплетом. Плечо занемело от сильной отдачи, отбросив парня назад, а в месте попадания дроби корень неожиданно легко разлетелся в щепу.
– Во-во! Молодца! – Квашня продолжал махать тесаком, отчего его дыхание сбилось, и говорил он прерывисто. – Давай… еще… долби… этих… змеюк!
В течение последующих нескольких минут, чертыхаясь и с трудом перегибая стволы при перезарядке ружья, Артем отстреливал шевелящиеся отростки, бегая вокруг напарников и уворачиваясь от бьющихся в агонии и брызжущих гадкой жидкостью обрубков. И не заметил даже, как схватка внезапно закончилась. Змеящийся клубок аномальных и явно хищных корней начал отступление, возвращаясь к беснующемуся ржаному полю. Накатила внезапная апатия ко всему происходящему, трясущийся всем телом Артем сел в траву, устало опустил руки и молча взирал на то, как Квашня суетится вокруг лежащего напарника, освобождая его от переплетения растительных щупалец. Тот же, всхлипывая, лишь тяжело дышал, и из его горла вырывался протяжный хрип.
– Щас, Степа, щас, потерпи… Да не молчи ты, каналья! Болит что, или помирать собрался, дурила? Скажи хоть что-нибудь. Козлом меня, что ли, обзови! – руки сталкера поспешно откидывали в стороны обрубки корней.
Наконец манипуляции завершились. Освободившийся от пут Сиплый в полном молчании резко сел, стряхнув с себя тучу придорожной пыли, и некоторое время тупо смотрел в землю.
