Особенно неприятно было идти мимо вереницы усатых, бородатых, тонких, толстых, лысых, волосатых, молодых, старых физиономий – они даже жевать перестали, глазея на гостью.
Король до самых глаз зарос черной бородой, но все равно видно было, что лицо у него приплюснутое, словно кто-то ударил его по голове – от этого глаза выпучились, зубы вылезли вперед, нос задрался кверху. Руки у короля были заняты: он держал баранью ногу. Поэтому здороваться с принцессой он не стал, а только спросил:
– Чего пожаловала? Мы тебя вроде не приглашали.
– На турнир, ваше величество, – сказала Алиса.
– Молодец! Девчонка, а смелая. Ну, тогда садись. Можешь звать меня дядей. Эй, дайте сюда гуся помоложе. Моя племянница проголодалась.
Прибежал слуга с золотой тарелкой, на которой лежала гусиная нога.
– Жуй, – сказал король. – У нас все попросту.
Алиса не знала, с какой стороны взяться за такую ножищу, тем более что есть ей не хотелось.
Виночерпий налил Алисе бокал красного вина.
– И выпей, – сказал король. – Не обижай наше величество.
Все внутри у Алисы сжалось, как от мороза.
И тут она услышала тихий мелодичный голос:
– Не стесняйся, девочка. Только вина тебе пить, пожалуй, не стоит. Ты сделай вид, что пьешь.
Алиса обернулась. Справа от нее сидела молодая женщина изумительной красоты. У нее были пушистые вьющиеся темные волосы, синие глаза в черных ресницах. Она была бледной и грустной. Платье у этой женщины было темно-синим с серебряным шитьем, а на голове горела небольшая корона.
– Ты меня не узнаешь, Алиса? – спросила женщина.
– Я… наверно, я забыла…
– Конечно, ты была совсем маленькая. Я королева Изабелла, твоя внучатая тетка по матери. И еще меня называют вдовствующей королевой-мачехой.
– Ой, извините! – сказала Алиса. – А я думала, что королева-мачеха обязательно должна быть старой и злой. Ведь сам король тоже немолодой.
– Его отец взял меня в жены четыре года назад, – сказала королева-мачеха. – Я была младше его на тридцать четыре года. А вскоре он умер, на престол взошел его сын, а я стала пленницей в этом дворце. Так мне и придется, видно, провести здесь остаток моих дней, если враги не отравят.
Король громко чавкал, пожирая баранью ногу, и запивал вином из кубка размером с ведро. К счастью, он сразу позабыл про Алису.
– Как твоя мамочка? – спросила Изабелла.
– Спасибо, здорова, – сказала Алиса. Она вообще врать не любила, а врать такой грустной и приятной женщине было втрое противно.
– А папа?
– Папа тоже здоров.
– Он оправился от ран?
– Оправился.
– Ему, кажется, дракон ногу откусил в битве за волшебную чашу? – спросила Изабелла.
– Да, кажется, – сказала Алиса и почувствовала, как краснеет, хорошо еще, что здесь было не очень светло.
– А как твой братишка? – продолжала расспросы королева-мачеха.
Нет, все-таки правду говорили в сказках, что мачехи в королевском чине – самые коварные люди на свете. И что ей приспичило допрашивать гостью о родственниках?
– По-старому, – сказала Алиса.
– Как его зовут, я забыла? – упорствовала королева Изабелла.
Алиса в отчаянии так вгрызлась в гусиную ногу, что даже зубы застряли. Теперь, если бы Алиса захотела ответить, все равно ей не вытащить зубы из жесткого мяса.
А над ухом все журчал голос королевы-мачехи:
– Да, конечно, его же зовут Венедиктом. Рыцарем Венедиктом. Или Павлом? Может, Павлом?.. Кажется, я его звала Павликом… Это он победил оборотня в битве у Заупокойного озера? Конечно же, вторая голова оборотня всегда висела в библиотеке твоего папы над письменным столом…
Изабелла посмотрела на Алису, подняв брови. Ей ничего не оставалось, как кивнуть головой. Такой ответ Изабеллу вполне удовлетворил.
– Правильно, – сказала она, – все сходится. Узнаю в тебе славную дочь бурного рода королей Актианских.
В этот момент король отложил баранью ногу, вытер ладони о живот и вспомнил о заграничной принцессе.
– Ну, как ты устроилась? Ванна тебе понравилась? – спросил он. – У вас тоже теперь руки перед едой моют?
Алиса попыталась освободить зубы из гусиной ноги, но ничего не вышло. Алиса извивалась в борьбе с проклятой ногой – а вдруг король решит, что она притворяется?
Но король все понял. Одной рукой он ухватился за кость, а другой крепко взял Алису за волосы и дернул.
Слезы брызнули из глаз Алисы, в ушах зазвенело, со страшным всхлипом гусиная нога вырвалась наружу, и король поднял ее вверх, как знамя.
– Повара! – закричал он. – Повара ко мне!
Изабелла достала кружевной платочек и вытерла Алисе слезы.
– Вот видишь, – сказала она, – какие у нас грубые нравы.
– Где повар? – вопил король.
Все молчали. Вдруг из-под стола показался колпак шута.
– Не извольте гневаться, ваше величество, но повара только на той неделе казнили, – сказал он.
– А где его помощник?
– Он убежал в лодке в открытое море.
– Кто же тогда готовил гуся, которым мы чуть не загубили нашу именитую гостью?
– Ученики кулинарной школы, ваше величество.
– Пусть их всех казнят.
– Ой, не надо, ваше величество! – закричала Алиса.
– Принцесса права, – сказал шут. – Эти ученики – наша последняя надежда. Если мы их казним, придется переходить на консервы.
– Ты так думаешь? – спросил король. – Ненавижу консервы. В последнем походе на мумизматов мы консервными банками из катапульты стреляли. Триста убитых, остальные раненые. Полная победа!
Король метнул гусиной ногой в собаку, и она убежала, воя на весь зал.
– Подавайте компот! – велел король. – И перейдем к делам. А то до турнира не управимся. Камергер, какие у нас дела?
Грузный мужчина с маленькой головой подбежал к трону, вытирая рукавом губы.
– Государственных дел на сегодня нет, – сказал он.
– А жалобы есть?
– Жалобы есть.
– От кого и на кого?
– От знатных людей, – сказал камергер. – На неизвестного рыцаря.
– Ну, начинай.
Король взял чашу с компотом и откинулся на троне.
Глава 14
Жалобы на рыцаря
– У кого жалобы, поднимайте руки! – воскликнул камергер.
Над столом поднялось несколько рук.
