– Еду для рождественского стола по традиции готовит мой отец. Он готовит индейку, окорок и ростбиф. У него есть любимые рецепты, усовершенствованные за много лет, и никто не осмеливается даже предложить что-то другое.
Осознает ли она, как ей повезло? Несмотря на все свои деньги, Доминик завидовал ей. Без любви близких людей его жизнь была пустой. Какое-то время назад он думал, что сможет создать свою семью, у которой со временем появятся собственные традиции, но его бывшая жена развеяла его иллюзии.
– Не могу себе представить, чтобы кто-то из вас захотел нарушить традицию.
– По правде говоря, мы разозлились бы, если бы он захотел что-то изменить, – улыбнулась Энди. – Как насчет вас, Доминик? Вы обычно празднуете Рождество со своими родными?
– Мои родители погибли, когда мне было одиннадцать.
– О, мне так жаль, – произнесла она с сочувствием в глазах. – Какая трагедия. Вы были совсем еще ребенком. Кто за вами присматривал после того, как это случилось? – спросила она после небольшой паузы.
– Мы жили в маленьком городке в Норфолке. Мой отец был англичанином, а мать австралийкой. После их гибели приехала сестра моей матери и забрала меня с собой в Австралию.
Воспоминания о том времени были слишком болезненными, и он с трудом сохранял спокойный тон.
– Что? Она сразу вырвала вас из родного дома и увезла на другой конец земного шара? – Энди поморщилась. – Простите. Я не имела в виду ничего плохого. У вашей тети есть дети?
– Нет. Мы жили вдвоем.
Он мог бы ей рассказать о своих непростых взаимоотношениях с теткой, но это осталось в далеком прошлом, ворошить которое у него не было ни малейшего желания.
Вырвала. Энди правильно сказала. Тетка разлучила его со всем, что было ему дорого. С родным домом, с дедушкой и бабушкой, которых он смог увидеть снова, только когда, повзрослев, смог накопить денег на билеты до Англии и обратно. Со школьными друзьями и приветливыми соседями. С собакой, которую он обожал. Одинокий и потерянный, он вдруг очутился в жарком Брисбене рядом со взбалмошной женщиной, которая не имела ни малейшего представления о воспитании детей и изводила его своими истериками, перемежающимися со странными приступами любви. В школе ему часто приходилось драться, потому что другие дети считали его чужаком.
– Я бы предпочел об этом не говорить. Я уже давно повзрослел, и прошлое надо мной не властно.
Вот только ему по-прежнему очень одиноко. По ночам он довольно часто не может уснуть и спрашивает себя, суждено ли ему остаток жизни прожить без любви.
– Я понимаю, – произнесла Энди, но Доминик сомневался, что она могла его понять. – Кстати, вы стали любимчиком моей матери.
Тронутый не столько ее словами, сколько попыткой его подбодрить, он улыбнулся:
– Правда?
– В среду за ужином вы ей сразу понравились, но когда на следующий день ей доставили букет от вас, она была на седьмом небе от счастья. По большей части дело было в записке, в которой говорилось, что вы никогда не ели такой вкусной лазаньи.
– Я рад, что ей понравились цветы. И насчет лазаньи я не солгал.
– Как вы догадались, что она больше всего любит розовые цветы?
– Я заметил, что именно этот цвет преобладает на клумбах в ее саду.
– Но вы видели сад лишь мельком.
– Я наблюдательный.
– Но почему вы подарили ей сертификат на ужин на двоих в ее любимом ресторане?
– Во время нашего разговора она упомянула о том, что ей нравится, как там готовят.
– Вы очень внимательный, не так ли? – спросила Энди, наклонив голову набок.
– Некоторые так не считают, – произнес он с некоторой горечью.
– Не беспокойтесь, – так тихо произнесла она, что ему пришлось податься вперед, чтобы услышать, что она скажет дальше. К его удивлению, она накрыла его ладонь своей. Она пыталась его утешить, и это тронуло его до глубины души. – После мероприятия все изменится. Роб согласился с тем, что нам не следует приглашать представителей прессы. Если журналисты захотят что-то узнать, им придется проникнуть туда под видом волонтеров. И фотографов тоже не будет. Недопустимо, чтобы они лезли в частную жизнь гостей.
– У меня такое чувство, что все пройдет отлично.
Энди убрала руку, и это его расстроило.
Он кивнул. Если бы не она, он бы, наверное, сразу передумал. Возможно, он на самом деле недостаточно щедрый, но ему не хотелось, чтобы Энди так думала.
Он не очень хорошо разбирался в женщинах. Он любил свою веселую тетушку из Австралии, когда жил в Англии и виделся с ней раз в год. Живя с ней под одной крышей, он понял, что она совсем не такая, какой он ее считал.
Потом его предала Мелоди, его первая любовь. В семнадцать лет он выглядел взрослым, но в душе оставался ребенком. Слишком наивным, чтобы понять, что она в свои юные годы была уже слишком опытной и ей будет недостаточно его любви.
Но как он мог ошибиться с Тарой? Его жена была невысокой, хрупкой и рыжеволосой, но за ангельской внешностью скрывалась подлая алчная натура. Она сказала ему неправду о том, что имело важное значение для их брака, и он не смог ей этого простить.
Из-за своих двух предыдущих ошибок он не мог доверять своим чувствам сейчас.
«Мы такие, какими кажемся», – сказала Энди о своей семье.
Может ли он доверять собственным суждениям? Может ли он думать, что Энди такая, какой кажется?
Доминик прогнал эти безумные мысли, напомнив себе, что Энди нужна ему только для организации мероприятия. Он не допустит, чтобы их деловые отношения переросли в личные.
Глава 7
– Энди, мне нужно срочно с вами встретиться.
Было восемь утра, и Энди не ждала звонка Доминика. Он больше недели назад уехал в командировку, и они общались по электронной почте. Она писала ему только тогда, когда ей нужно было уточнить какие-то детали, касающиеся подготовки к мероприятию. В последний раз они виделись в прошлую пятницу. Их деловой ланч больше походил на свидание, но она не позволяла себе об этом думать.
– Конечно, – ответила она. – Мне только нужно…
– Прошу вас, давайте встретимся прямо сейчас. Где вы живете?
Удивленная его тоном, Энди дала ему адрес квартиры в западной части Ньютауна, в которой жила со своими двумя школьными подругами. Они обе уже ушли на работу, а Энди планировала заказать праздничные украшения для мероприятия Доминика и начать работать над другим проектом.
Она быстро надела узкие джинсы, свободный кремовый топ, украшенный переплетенными кожаными шнурками, и свои любимые туфли леопардовой расцветки, причесалась и подкрасилась. Она не стала наряжаться, чтобы Доминик не подумал, что она сделала это ради него. В то же время ей не хотелось предстать перед ним в тренировочных брюках и растянутой футболке, в которых обычно ходила дома.
