Голубое сияние теперь окутало всю поверхность звездной колесницы. Музыка становилась все громче, и Бетси поспешила зажать уши. Камень дрогнул, ушел из-под ног. Бетси выскочила в коридор, боясь оглянуться. Бронзовая дверь, сорванная ею с петель, плавно поднялась с пола и встала на свое место.
Все стихло.
Было? Не было? Майя…
Теперь из трех дверей осталось две — одна куда-то сгинула. Бетси восприняла этот факт с поразившим даже ее саму спокойствием. Чему еще удивляться — после только что виденного?
Девушка помассировала кисти и достала домкрат. Ничего, у нее уже имеется опыт. Ну-ка, что мы прячем на этот раз?
Раз! Раз! Раз!
…На этот раз перед нею была молельня. По крайней мере очень похоже, вот и алтарь у стены, небольшой, из золоченого дерева…
Мисс МакДугал подошла ближе. Первое, что бросилось ей в глаза, была буханка хлеба — черствого, но незакаменевшего, еще вполне пригодного в пищу. Девушка подумала и отломила кусок. Не для нее положили… но вроде бы как и для нее?
Запить было нечем. Оставалось продолжить изучение. Алтарь не вызвал особого интереса, самый обычный, но за ним, в каменной стене обнаружилась неглубокая ниша. По бокам ее украшала резная рельефная рама, составленная из санскритской вязи. Бетси не без труда перевела:
«Ом! Великий, величайший бог Ганеша, дарующий мудрость, богатство и успех. Тебе поклоняемся и тебя славим, Слоноголовый. Яви нам чудо свое и пролей многие щедроты сиянием Бивня твоего».
«Бивня! — вздрогнула Бетси. — Вот оно!»
Девушка зажгла факелы, торчавшие по обе стороны ниши в резных золоченых держателях, выполненных в форме слоновьих хоботов. Неровный свет выхватил из темноты древнее бронзовое изваяние.
Винайака…
Юный бог стоял, расправив широкие плечи, чуть выставив левую ногу вперед. Перевитый цветочными гирляндами торс, чуть ниже — украшенный бахромой дхоти. По плечам змеились волосы, заплетенные в четыре косицы, голову венчала остроконечная позолоченная тиара. Три глазницы неярко горели огнем красных самоцветов, слоновий хобот победно вздернулся вверх, одна из рук сжимала палицу, а другая, чуть полусогнутая…
Девушка затаила дыхание. Неужели?
БИВЕНЬ!!!
Забыв обо всем, Бетси потянулась вперед, ухватилась за теплую кость. К ее удивлению, бивень свободно вышел из бронзовой ладони. Девушка поднесла находку к глазам… Неужели все-таки он? Настоящий?
Бивень был небольшим — сантиметров сорок в длину. Да, слоновая кость, причем очень древняя. Мисс МакДугал приходилось изучать бивни мамонтов, этот был едва ли намного моложе.
…Неужели и в самом деле?
Бивень покрывала богатая золотая оправа, усыпанная драгоценными камнями — почитатели не поскупились. Было заметно, что драгоценности вставляли в разное время. Самые древние — рубины и сапфиры, а вот аметисты и лунные камни…
— Прекрасно, Шакти! — тихо прошелестело из темноты. — А теперь верни мой бивень…
Глава восемнадцатая
МАХА-ГАНАПАТИ
Кто-то шагнул к ней — прямо из стены, сквозь холодный камень.
— Назад! — Бетси отступила на шаг, поднимая пистолет. — Стой, где стоишь!
Отблески факелов упали на лицо того, кто шагнул сквозь твердь.
— Амода! — с облегчением выдохнула девушка. — Ты? Слава богу! Однако пистолет по-прежнему смотрел в грудь нежданного гостя.
Пламя факелов внезапно рванулось вверх, освещая темное подземелье. Девушка мельком заметила, что Амода почти обнажен, если не считать куска оранжевой ткани, прикрывавшей чресла. Она подумала, что парню наверняка холодно, и тут же поняла — холодно ей самой. Захотелось бросить на каменный пол бесполезное оружие, ткнуться лицом в плечо того, по которому же успела смертельно соскучиться…
— Отдай мой бивень.
Увы, сказка кончилась. Бетси поняла, что прятать пистолет рано.
— Ты ошибся, Ам. Я не путаю работу и личную жизнь. Бивень мой, и не в моих правилах расплачиваться с мужиками за то, что я с ними пересплю.
— Тебе не понравилось?
Амода внезапно насупился, став при этом похожим на маленького мальчика, у которого отобрали игрушку. Бетси невольно улыбнулась.
— Понравилось. Очень! Даже очень-очень. Но я приехала за этим бивнем и увезу его с собой.
— Отдай.
Бетси поняла, что переговоры бесполезны. Рука с пистолетом дрогнула. Неужели она сейчас выстрелит в Ама?
…Она уже знала — выстрелит. Убивать не станет, прострелит ногу… Дьявол, ведь у нее нет даже бинта!
Парень шагнул ближе…
— Не надо, Ам! Не подходи! Пожалуйста!..
Внезапно девушка почувствовала, как на плечи валится груз — страшный, невероятно тяжелый, словно на нее обрушились своды подземелья. Что она делает? Ведь этот бивень ей даже не заказывали, это просто артефакт для личной коллекции!..
— Ты станешь стрелять? — Парень словно услыхал ее мысли. — Из-за этого?
Девушка подумала, спрятала пистолет, легко качнула бивень на ладони.
— Нет, Ам. Не стану. Пропади оно все!..
Она положила бивень к подножию статуи, отвернулась, присела прямо на холодный каменный пол. Тяжесть исчезла — вместе с остатками сил. Вот и все! Все зря…
— Ты что, плачешь? — Девушка почувствовала, как рука Амоды легла ей на плечо. — Не надо, Шакти! Ты же молодец, ты все смогла!..
— Все? — Бетси мотнула головой, пытаясь отбросить упавшие на глаза волосы. — Глупо это, Ам! Глупо! По-идиотски, понимаешь?
— Почему?
Странное дело, его голос прозвучал совсем иначе, незнакомо. Девушка не выдержала, обернулась…
Лицо парня тоже стало другим. Он словно постарел — на годы, на десятилетия. На гладком и чистом лбу прорезались морщины, иным, печальным, безнадежным стал взгляд. Внезапно показалось, что перед нею каменная статуя из древнего храма.
…Она не удивилась. Наверное, устала удивляться.
— Понимаешь, Ам, люди воруют… Люди работают, когда нечего есть, когда нечем кормить детей. У меня хватает денег, а я… Щекочу нервы, наверное… Мне приятно искать, ходить по подземельям, вскрывать древние могилы. А потом подумаешь — зачем?
…Его рука внезапно стала тяжелой, словно и вправду рядом с Элизабет стояла каменная статуя.
— Этот несчастный йети… Он был таким… благородным, сильным! Он ведь погиб из-за меня! Из-за того, что какому-то русскому придурку понадобилась его шкура, а я решила слегка встряхнуться! А теперь профессор… Алекс Енски, Гор… Это тоже из-за меня!..
— Нет, Шакти!
Рука казалась по-прежнему каменной, непривычно звучал голос, но девушке отчего-то стало легче.
