Жена не ответила, но взгляд ее был весьма красноречив – она словно бы говорила: «Быстрее же…» Улыбнувшись про себя, Дэниел потянул вниз шелковую ткань, и вскоре сорочка вместе с платьем были брошены в дальний конец кровати. Оставались только чулки, и Дэниел тотчас же занялся ими – скатывая вниз один за другим, он освободил от них изящные ножки жены. Поцеловав одну из ножек, Дэниел прошептал:
– Бекки, посмотрите на меня.
В следующее мгновение взгляды их встретились, и Дэниел с ласковой улыбкой прошептал:
– Не надо смущаться, Бекки. Мне нравится, когда вы смелая.
Ребекка облизнула губы и пробормотала:
– Просто это… Я чувствую себя совсем неодетой.
Дэниел усмехнулся, и она, к его радости, тут же улыбнулась в ответ.
– Это, наверное, оттого, что вы и в самом деле раздеты, – сказал Дэниел, поглаживая ножку жены. Она ахнула, когда он провел ладонью по ее ягодицам. Дэниел с уверенностью заявил: – Впрочем, такой вы мне нравитесь больше всего.
Ребекка же смотрела на его руку расширившимися глазами. Сообразив, наконец, что он намеревался сделать, она снова отвела глаза. А Дэниел, слегка раздвинув ее ноги, с восхищением прошептал:
– О господи, еще ни одна женщина так меня не возбуждала!
Сейчас Ребекка лежала на спине, немного разведя ноги, и складки ее нежной плоти чуть увлажнились – словно приглашая погрузиться в их мягкую глубину. Дэниел поднял взгляд повыше, затем, полюбовавшись грудью Ребекки, заглянул ей в глаза, но они, казалось, смотрели куда-то в пространство.
– Хотите, чтобы я снова ласкал вас? – спросил он шепотом.
– Да, хочу, – прошептала в ответ Ребекка.
– Здесь? – Дэниел легонько сжал ее левую грудь.
Она покачала головой с видом жестокого разочарования.
– А здесь? – спросил он, трогая другую грудь.
– Нет, не здесь! – простонала Ребекка, ерзая по постели и еще шире раздвигая ноги.
Дэниел улыбнулся и провел ладонями по ее бедрам. Кажется, она задержала дыхание? Что ж, зачем мучить бедняжку? Пора исполнить ее желание.
– Тогда, наверное, здесь, – сказал он, скользя пальцами вдоль расселины в женской плоти.
– Да!.. – выдохнула она, и ее бедра приподнялись навстречу его руке. Откинув голову, Ребекка закрыла глаза с выражением полного удовлетворения на лице.
Тут Дэниел, раздвинув нежные складки, нащупал скрытую в их глубине точку, сулящую бездну наслаждения, и из горла Ребекки тотчас же вырвался хриплый стон, еще больше возбудивший Дэниела, – хотя, казалось бы, куда уж больше? Он всегда гордился тем, что умел сдерживаться и сохранять над собой контроль, но сейчас с Ребеккой… Похоже, это было невозможно.
Ему отчаянно хотелось еще большей близости, и он ненадолго прервал свои колдовские действия, чтобы окончательно раздеться. Несколько быстрых движений – и Дэниел, уже обнаженный, снова забрался в постель.
– О чем вы сейчас думаете? – пробормотал он, покрывая поцелуями бедра Ребекки.
– О том, как все это прекрасно, – прошептала она. – А также о том, что я, должно быть, испорченная женщина, раз мне такое нравится.
– Хм… А ведь будет еще лучше.
– Правда? – Подобное казалось Ребекке невероятным, и Дэниел тотчас решил доказать, что и впрямь может быть гораздо лучше. Опустив голову, он лизнул жену меж раздвинутых ног, и она, задыхаясь, воскликнула:
– О боже!..
«Как хорошо, что она без смущения дает знать, что именно ей нравится», – мелькнуло у Дэниела в голове, и он подумал, что когда-нибудь, возможно, уговорит жену доставить ему удовольствие точно таким же манером. Но он тотчас отбросил эту мысль, потому что сдерживался уже из последних сил – висел на тончайшем волоске, если можно так выразиться.
Приподняв голову и заглянув Ребекке в глаза, Дэниел стал целовать ее в губы, а его палец тем временем коснулся ее лона.
– Нравится, не правда ли? – спросил он шепотом и тотчас же услышал в ответ хриплое «да». Невольно улыбнувшись, Дэниел проговорил:
– В первый раз женщинам бывает больно, но я очень постараюсь, чтобы вам потом было хорошо. Обещаю, – добавил он, устраиваясь между ног жены.
– Охотно потерплю боль, если дальше и впрямь будет еще лучше, – ответила она, глядя на Дэниела пылающими глазами. – Действуйте же…
– Я постараюсь медленно, – сказал он, приподнявшись на локтях. Затем оба тихо вздохнули, после чего вдруг рассмеялись.
Но через несколько секунд смех затих, и Ребекка, двигая бедрами, приготовилась принять мужа. В следующее мгновение Дэниел вошел в нее, а потом замер, встречая поцелуем вскрик удивления, вырвавшийся из горла Ребекки. Стараясь причинить ей как можно меньше неприятных ощущений, он довольно долго выжидал, чтобы дать жене возможность прийти в себя и привыкнуть к новым для нее ощущениям. Когда же Ребекка, наконец, зашевелилась под ним, он стал осторожно двигаться и в какой-то момент вдруг спросил:
– Как вы себя чувствуете? – Наверняка она ощутила боль, но нельзя было допускать, чтобы неприятные ощущения длились слишком долго.
Ребекка взглянула на него из-под темных ресниц и обольстительно улыбнулась – такой улыбке позавидовала бы любая соблазнительница.
– Чудесно, – ответила она, привлекая мужа к себе для долгого поцелуя. – Совершенно чудесно… О-о, Дэниел!
– Дорогая, расслабьтесь. – Он лизнул мочку ее уха и стал двигаться быстрее. – Давайте же, Бекки! Отпустите себя на волю!
Минуту спустя она громко вскрикнула, и волна блаженства подхватила их обоих; причем Дэниел никогда еще не испытывал ничего подобного. Несколько секунд он хватал ртом воздух, будто только что вынырнул из водных глубин, а потом начал покрывать лицо Ребекки поцелуями. Через некоторое время, откатившись в сторону, Дэниел привлек жену и крепко обнял ее. На лице его блуждала улыбка, и он с восторгом думал о том, что их соитие подтвердило его ожидания. Да-да, он не ошибался, когда говорил, что они с Ребеккой в конце концов отлично поладят.
Глава 14
Через три дня, вернувшись в Лондон, они сразу же направились на Бедфорд-сквер. Находившийся там трехэтажный особняк пустовал с тех самых пор, как погиб его отец, однако теперь, когда Дэниел женился, дом принадлежал ему. Фасад из коричневого кирпича нисколько не изменился за прошедшие годы, и Дэниел, едва увидев этот дом, мысленно вернулся в прошлое, в те печальные дни, когда он лишился родителей.
Подъехав ближе, Дэниел осадил лошадей и стал рассматривать одно из окон на третьем этаже; за ним находилась комната, которая некогда была его детской, комната, где мать читала ему сказки, а отец устраивал для него сражения игрушечных солдатиков. В этой комнате однажды нашел он записку от матери со словами «прости меня», и эти два слова разбили его детский мир вдребезги.
