– Он обязательно вернется, миледи, – сказала Лора с уверенностью в голосе.
Но горничная не знала, что произошло той ночью. И не знала, что Старкли рассказал о Гроувере. Ребекка же ужасно тревожилась. «Неужели с Дэниелом что-то случилось?» – думала она. И она уже была почти уверена в этом. В противном случае он послал бы записку – сообщил бы, что задержится. Явилась непрошеная мысль и о том, что муж наслаждается обществом другой женщины. Но Ребекка тотчас отогнала эту мысль, потому что сердцем знала: дело совсем не в этом. Дэниел обещал хранить ей верность, и она знала, что муж говорил это всерьез.
– Да, Лора, думаю, ты права, – ответила Ребекка. – Тем не менее я все-таки полагаю, что мне нужно кое-что покрепче, нежели чай.
Налив в бокал бренди, Лора поставила его на боковой столик. Молли же вышла из гостиной.
– Я не знала, что вы любите спиртное, миледи.
Ребекка обернулась к горничной.
– Я этого не говорила.
Усмехнувшись, Лора подала хозяйке бокал, и Ребекка сделала осторожный глоток. Поморщившись, пробормотала:
– Сомневаюсь, что мне когда-нибудь понравится этот напиток.
– Не желаете ли шерри?
– Нет, спасибо. Но хотела бы, чтобы ты составила мне компанию – как раньше. – Ребекка чувствовала, что ее волнение растет с каждой минутой. И заниматься акварелью она уже не могла – думала только о Дэниеле и о том, что могло с ним приключиться. – Если он не вернется в ближайшие полчаса, я попрошу Хопкинза разослать посыльных.
– Конечно же, он скоро вернется, – сказала Лора. – Не представляю, что может ему помешать.
Зато Ребекка представляла. И теперь сходила с ума от тревоги и страха.
Глава 22
Открыв глаза, Дэниел взглянул на темнеющее небо – то есть на тот его кусочек, что проглядывал меж нависавших над ним зданий. Боль раздирала внутренности, и глаза его снова закрылись. Господи, он скоро умрет…
Застонав, Дэниел схватился за место, которое казалось средоточием боли, и ощутил горячую влагу, которой пропиталась рубашка. Он умрет здесь, в узком проходе между домами, и ни единая живая душа не увидит, каким будет его конец. Весьма впечатляющий конец ничем не примечательной жизни.
Дэниел снова застонал. Погрустит ли о нем хоть кто-нибудь? Вряд ли. Напротив, найдутся те, что спляшут на могиле, радуясь его смерти. Больше не будет он пугать родителей незамужних дочерей, которых, по общему мнению, ему полагалось соблазнять. А что до его дяди… Что ж, он найдет более подходящего наследника славного титула Уолвингтонов. Дэниел поморщился. Никому он не нужен, так что же цепляться за эту проклятую жизнь?
Ребекка!.. Как видение, возникло перед ним ее лицо, и его сердце наполнилось горечью. Вот она будет тосковать по нему – в этом Дэниел не сомневался. И чем дольше он думал о том, какие страдания причинит Ребекке его смерть, тем яснее сознавал: Ребекка – единственная настоящая ценность в его жизни. Дэниел вспомнил ее улыбку, а потом представил ее грустной и одетой в черное. Этот образ очень его встревожил. Кто позаботится о ней, когда его не станет? Разумеется, у нее останется приданое, а также свобода, которой пользуются вдовы. Однако ее денег на всю жизнь не хватит. Наверное, придется продать дом. Что ж, так тому и быть. Ему самому давно уже следовало это сделать.
Он сделал глубокий вдох, отчего грудь его приподнялась, а рана отозвалась новой болью. «Ребекке следовало бы обзавестись детьми, – размышлял Дэниел. – Из нее вышла бы прекрасная мать». И тут его поразила новая мысль. Что, если она уже носила ребенка? Разумеется, это вполне возможно. Ведь они уже не раз занимались любовью. В конце концов, могло хватить и одного раза…
А потом перед ним возникла Ребекка, державшая на руках темноволосого младенца. И Дэниела охватил ужас – как мог он умереть, не увидев своего ребенка?! И какая жизнь ожидала малыша без отца? Разумеется, если Ребекка не… Проклятье! Что, если Ребекка снова выйдет замуж? При одной мысли о том, что его жену будет обнимать другой мужчина, Дэниел загорелся такой яростью, что на миг даже забыл про боль. Нет, он этого не допустит! Просто не может допустить!
Глухо застонав, Дэниел попытался сесть и поморщился. Как же больно, черт возьми! Но теперь он был настроен очень решительно. Ему во что бы то ни стало нужно увидеть Ребекку, чтобы не дать ей выйти за другого – чтобы жить вместе с ней и играть со своими детьми! Он не бросит их, как бросили родители его самого. Нет, он будет любить их и лелеять. И будет твердить о своей любви каждую минуту каждого дня – пока им не надоест его слушать!
Стоя на подгибавшихся ногах, Дэниел прислонился к кирпичной стене, жадно хватая ртом воздух и прижимая ладонь к ране. Наверное, такую же боль испытывала Ребекка, когда в нее стреляли. Неужели испытывала? Какая невероятная женщина! Он уже не раз ею восхищался, но сейчас впервые задумался о характере своих чувств к ней. И его ошеломило неожиданное открытие: оказывается, те чувства, что он к ней испытывал, отнюдь не пугали – пугала мысль о том, что он так и не успеет сказать ей о своих чувствах. Не успеет сказать, что любит ее.
Право же, все очень просто и естественно, вот только… Когда же он успел ее полюбить? Ответ поразил его еще сильнее, чем сам факт любви к ней. А произошло это внезапно, по пути в Шотландию, когда они пели и дурачились.
Дэниел со вздохом закрыл глаза. Он инстинктивно боялся полюбить женщину, которая потом поступит так, как поступила его мать, – будет любить какое-то время, а затем разлюбит. Но возможно, он видел все не так, как было на самом деле? Возможно, брак его родителей был не таким уж счастливым. Возможно, у них были разногласия, которых он не замечал, так как был слишком мал. Впрочем, одно он знал наверняка: отъезд матери был свидетельством крайнего эгоизма. И не только потому, что она оставила мужа ради другого мужчины. Нет, главным образом потому, что она оставила его, своего сына, с жалкой запиской! «Прости меня» – вот и все! Ей даже не хватило смелости встретиться с ним лицом к лицу.
И в этот миг Дэниел понял: какое бы будущее ни уготовила судьба им с Ребеккой, эта женщина никогда не поступит так, как некогда поступила его мать. И именно поэтому он должен был снова увидеть ее – во что бы то ни стало.
Держась за стену, Дэниел кое-как побрел в сторону улицы. Голова кружилась, но он старался держаться прямо. К нему приближался экипаж, и Дэниел поднял руку. Осадив лошадь, кучер разглядывал Дэниела. Потом спросил:
– Куда надо?
– Дом десять, Бедфорд-стрит, – ответил Дэниел, надеясь, что его голос в ушах кучера звучал все же не так слабо, как в его собственных.
Кучер тут же кивнул. Значит, услышал. И Дэниел, собравшись с силами, начал забираться в карету.
– Кажется, какой-то экипаж… – тихо сказала Ребекка, в очередной раз выглядывая в окно. А потом вдруг воскликнула. – Экипаж! Лора, там экипаж! – Она побежала к двери гостиной, а затем – по коридору. И чуть не налетела на Хопкинза, распахивавшего парадную дверь.
