В нем кипел гнев. Черный Повелитель все же добился своего и получил Колдовской Алмаз, причем достал его не кто-нибудь, а сам Торан. Он готов был прямо сейчас ринуться в погоню, но не имел ни малейшего понятия, где надо искать.
Над миром нависла зловещая тень Тьмы, во главе с Черным Повелителем, в руках которого оказался Алмаз. И превозмочь его силу почти невозможно, но Торан не собирался отступать.
Алмаз поможет ему, даже если держать его в руках будет Повелитель Тьмы.
За дверью послышался топот ног и в комнату вбежали стражники во главе с черноусым гигантом капитаном. Они помогли подняться пришедшему в себя Валанну и усадили его в кресло.
Король Торк успокаивал свою дочь, сильно побледневшую и дрожавшую, как лист на ветру. Стражники встретили ее выздоровление радостными возгласами, но радость их тут же улетучилась, как только они поняли, что произошло.
От капитана Торан узнал о двух, неизвестно как, убитых стражниках на стене. Теперь он не сомневался, что здесь работала рука Черного Повелителя.
– Уже поздно, – сказал Торан, обращаясь к королю, – с вашего позволения, я иду спать.
Торк молча кивнул, и Торан, выйдя из спальни принцессы, зашагал к комнатам, отведенным ему. Он скинул накидку, снял мягкие сапоги и прямо в штанах лег на кровать, положив под руку меч. Через несколько минут он спал.
…Свинцовые тучи по-прежнему плыли по небу, и их, словно огненные стрелы, каждую минуту рассекали молнии. Раскаты грома доносились откуда-то издалека и были похожи на далекий рокот барабанов. На землю, вместе с пронзительным ветром обрушились потоки воды, пригнувшие к мокрой траве даже самые толстые ветви деревьев. Если молния зажигала какое-то дерево, то оно тут же гасло под этими потоками. Спокойная Аридей разбушевалась и лизала берег высокими волнами, словно хотела вырваться из своего русла и разлиться по долине вокруг королевсокого замка.
Торан резко вскочил и рука его машинально сжала холодную рукоять меча. Ставни окна были распахнуты и с каждым новым порывом ветра бились о стену. При свете новой вспышки Торан увидел плотную стену воды – будто море поднялось в небеса и вдруг решило вернуться обратно.
Подходя к окну, Торан размышлял над тем, что его разбудило. Конечно, это было хлопанье ставней или яркая вспышка молнии, но ему почему-то казалось, что кто-то звал его. От свежего ветра от поежился и несколько тяжелых капель упали ему на лицо. Закрыв окно, Торан повернулся и не смог сдержать удивленного возгласа.
Комната была освещена резавшим глаза светом маленького белого шара, висевшего под потолком. Он медленно вращался и плавно покачивался в воздухе, а по стенам плясали пятна света и, казалось, будто комната раскачивается, как каюта парусника при шторме.
– Слушай меня, Торан… Слушай!
Голос исходил из шара и дрожал, но Торан все же узнал его.
Принадлежал он Слуге Алмаза.
– Черный Повелитель похитил Алмаз, он мешает мне говорить…
Шар замерцал и на мгновенье почти погас, но через секунду разгорелся с новой силой: – Ищи его в замке призраков, в Секантрумерии, за в…
И в этот момент шар бесследно исчез.
Торан долго стоял не двигаясь и глядя в точку, где только что висел шар. Подсказка ему была дана: Секантрумерия, замок призраков, только вот за чем? Размышляя над этим, Торан лег и незаметно для себя уснул.
Солнце еще не взошло над горизонтом, а всадник на черном коне уже выехал из замка и помчался на юг. Король не стал спорить с Тораном, когда тот решил отправиться один.
Секантрумерия была приморской провинцией Пантрии и большая часть ее населения жила на побережье. В центральных ее районах встречались мелкие банды разбойников, и поэтому дороги ее были менее безопасны, чем более северные дороги Пантрии.
Торан не гнал коня, рассчитывая достичь Секантрумерию вечером следующего дня. Мимо него пробегали ухоженные деревни центральной Пантрии, окруженные большими фруктовыми садами.
Ровная лента дороги бежала мимо зеркальных чаш равнинных озер, мимо шумевших листвой тенистых рощ и по бескрайним зеленым полям. Копыта коня стучали по деревянным и каменным мостам над неглубокими речками или вспенивали их воду, когда он, словно ветер, проносился через брод. Когда солнце прошло над головой всадника и стало медленно спускаться за его правым плечом, он въехал в Лесную землю.
Через полчаса Торан мчался по прохладе и полумраку древнего леса. Мимо проносились толстые, поросшие мхом, стволы исполинских деревьев, и ветви их смыкались над дорогой, образуя тоннель. Лучи света пробивались сквозь листву и белыми пятнами падали на вытоптанную широкую дорогу.
Два раздетых до пояса лесоруба рубили упавшее поперек нее дерево. Сверкая, их тяжелые топоры поднимались для очередного удара, и щепки летели из-под их лезвий. В красивом высоком прыжке, словно черная молния, конь Торана перелетел через упавшее дерево, и лесорубы, прекратив работу, долго смотрели ему вслед и слушали удаляющийся стук копыт.
Тени удлинились, и солнце наполовину спряталось за горизонтом, когда Торан выехал из леса, в котором уже царила ночь, и остановился на берегу маленького озера, на другой стороне которого расположилась деревушка из шести домиков.
Спугнув полусонных уток, Торан, фыркая громче своего коня, бросился в прохладную воду, взметнув тучи брызг и пустив по зеркальной поверхности воды волны. Но даже купание не сняло с него усталости, накопившейся за день, и поэтому он не стал утруждать себя ловлей рыбы, а, наскоро перекусив вяленым мясом с овощами из дорожной сумки, лег прямо на траву и уснул.
Коня он не треножил, зная, что тот никуда не убежит.
Разбудила его или утренняя прохлада, или первый луч солнца. Над озером клубился туман, а трава блестела изумпудными каплями росы. Торан согрелся, нарубив дров, используя при этом меч вместо топора. Через полчаса на шипящем костре жарилась рыба. Торан плотно позавтракал, и конь его, не то подражая своему хозяину, не то понимая, что впереди дальняя дорога, тоже щипал сочную траву.
В полдень небо затянулось тучами и заморосил мелкий дождь.
Дорога стала хуже, и вскоре под копытами коня захлюпала коричневая жижа. Торан съехал с дороги и поскакал прямо по траве вдоль нее. Он не остановился в придорожной харчевне, несмотря на манящее тепло и дымок из ее трубы. Вскоре он обогнал дождь и помчался по сухой дороге, мимо больших ветряных мельниц, над которыми проплывали пушистые облака самых причудливых форм.
Пейзаж постепенно менялся. На смену могучим лесам пришли маленькие рощицы с тонкими изящными деревцами. Словно волны, пологие холмы поднимались над низинами, в которых раскинулись виноградники. Среди них Торан увидел и золотистую листву макоса, но здешний макос не шел ни в какое сравнение с каркарийским. Торан проехал мимо небольшого замка с тремя башнями, украшенными разноцветными флажками, где, очевидно, шел карнавал.
К вечеру он был в Секантрумерии. Конный отряд пантрийских гвардейцев без лишних вопросов пропустил его, решив, что он совсем не похож на разбойника. Торан заехал в деревню, лежащую у подножия холма, чтобы напоить коня. Местные жители отнеслись к нему доброжелательно и посоветовали быть осторожным, потому что вчера совсем недалеко видели банду из двух десятков разбойников. Ему предложили переночевать у них, но Торан вежливо отказался – нужно было спешить. О замке призраков никто в деревне не знал и не слышал.
