Литин не могла поверить своим глазам. Неуязвимый и непобедимый Торан лежал на камнях, раскинув руки, а из груди у него торчала стрела. Все надежды женщины рухнули, и мир вновь стал мрачным и безрадостным, а жизнь – бесцельной. Она извлекла из-под складок платья кинжал – то ли для того, чтобы сразиться с мужчинами, то ли для того, чтобы покончить с собой.
Продолжая улыбаться, маленький моряк подошел к телу Торана и, наступив на руку, все еще державшую стилет, скинул с головы убитого врага капюшон.
– Ну, это явно не монах! – произнес моряк, разглядывая открывшееся лицо. – Похож на пантрийца…
– На пантрийца? – глухим басом переспросил бородач. – Уж не Торана ли ты завалил?
Маленький моряк ничего не ответил, и улыбка вмиг слетела с его губ, когда глаза пантрийца открылись и сверкнули не предвещавшим ничего хорошего огнем.
Одним движением руки, на которую встал моряк, Торан опрокинул его на спину и, стремительно вскочив на колено, всадил ему в сердце стилет.
Бородач тупо смотрел на него, еще не осозновая смысла происходящего.
Поднявшись на ноги, Торан взялся за стрелу и, закусив губу, вытащил ее и сломал:
– Надо брать арбалет побольше и стрелы подлиннее!
Лицо бородача искривилось в гримасе злобы и ярости, извлек он из-за пояса длинную изогнутую саблю и двинулся на Торана, подобно разъяренному быку.
Тот скинул черную тогу, на накидке его виднелось небольшое пятно крови. Разбрасывая камни, бородач приближался, а Торан, казалось, не обращает на это внимания. Здоровенному бархарцу оставалось сделать три-четыре шага. Торан запустил руку себе за спину, ладонь его взялась за рукоятку меча и на треть вытащила лезвие из ножен.
– Демон ты или человек? – закричал бородач, нанося удар.
Клинок стремительно выскочил из ножен и преградил путь сабле, полумрак галереи озарила вспышка искр, когда сталь ударилась о сталь. Отразив удар, Торан присел на колено и резко провел лезвием меча по животу противника, распоров его одежду и кожу. Бородач рубанул саблей вниз, но кривое лезвие лишь бесцельно распороло воздух – Торан находился уже сбоку.
Он нанес резкий колющий удар прямо в нервный узел на левом плече бархарца, обездвижив его руку. Бородач, зарычав, как взбешенный медведь, попытался снести Торану голову боковым ударом, однако сабля не выдержала еще одного столкновения с мечом и сломалась. Бархарец, потеряв равновесие, сделал несколько неверных шагов к реке, а Торан, воспользовавшись этим, толкнул его еще сильнее. Подняв тучу брызг, тот свалился в реку, быстрое течение тут же подхватило его и, несомтря на сопротивление, потащило за собой в темноту низкого тоннеля.
Вернув себе стилет, Торан засунул его за пояс и вновь облачился в тогу. Сняв другую тогу с убитого черного монаха, передал ее Литин.
Вдвоем вогли они в темноту тоннеля и, пройдя шагов двадцать, оказались в широкой галерее, освещенной желтым светом бездымных светильников. У стены лежали три лодки, в которых поместиться могли максимум девять человек.
– А, может, ты бессмертный? – спросила вдруг Литин.
– Хорошо бы, – пробормотал Торан, к чему-то прислушиваясь, – но просто из такого маленького арбалета, да еще такой короткой стрелой сложно пробить шкуру химеры. Вот яторская стрела пробьет ее насквозь…
Говоря это, Торан напряженно всматривался в глубину галереи. Ему показалось, что слышит он далекий стук копыт…
Галерея оканчивалась узким проходом, пол которого переходил в идущие куда-то вниз, в темноту, ступени. Сняв со стены светильник, Торан стал медленно и осторожно спускаться по ним, ведь неспроста эта каменная лестница не была освещена подобно галерее.
Проход стал заметно уже, широкие плечи Торана почти касались гладких каменных стен.
Внезапно нога его наткнулась на какое-то препятствие, он тут же замер, а шедшая следом Литин уперлась ему в спину.
– Что случилось? – спросила она встревоженным шепотом.
Вместо ответа Торан опустил светильник, и увидели они натянуную над одной из ступеней нить. Еще немного – и нога Торана порвала бы ее.
– Старая, как мир, лвушка, – произнес он, переступая через предательскую нить.
Казалось, спуск будет продолжаться бесконечно. Еще дважды им попадались подобные ловушки, которые Торан вовремя замечал.
Наконец, в кругу света от огня светильника появилась массивная железная дверь, украшенная диковинным арнаментом, оставленным, возможно, давно исчезнувшей с лица земли расой. На двери не было никакой ручки и, попробовав открыть ее, понял Торан, что закрыта она с той стороны на надежный засов.
Торан постучал, гулкие удары разнеслись по узкой каменной лестнице. Он приготовился ждать, был готов даже к тому, чтобы не услышать никакой реакции с той стороны, однако почти сразу же открылось маленькое квадратное окошко. Торан знал, что смотрящий в него видит капюшон черного монаха и ничего больше. Он ожидал вопроса или пароля, но прошло полминуты, а тишину не нарушал ни один звук.
– К Соккалитону! – сказал Торан, не надеясь на успех. – С важной новостью!
Он даже поморщился, такой наивной показалась ему эта фраза.
– С какой? – раздался из-за двери приглушенный голос.
Торан чуть не подпрыгнул от радости и с содержанием уже не сплоховал:
– Торан проснулся! Литин разбудила его, и теперь он идет сюда, и ничто не может остановить его…
Громыхнул поднимаемый засов, противно заскрипели ржавые петли, и дверь стала медленно открываться. Торан подавил желание немедленно проскользнуть в образовавшуюся щель, ведь не знал, что ждет его за дверью. Лишь когда та полностью открылась, вошел, быстро соориентировался и, скинув капюшон, сказал:
– Торан уже здесь!
Черный монах, что стоял слева, так и не понял, что произошло, когда лезвие меча пробило заключенный в груди черный камень. Торан развернулся, выставив перед собой его тело, куда и угодил кинжал атаковавшего второго монаха. До самой рукоятки воткнул Торан меч в тело первого противника, и острие длинного левия вонзилось в сердце второго. Замерли они, прижатые друг к другу, а когда Торан высвободил меч, рухнули одновременно на пол.
– Наверное, – сказала пораженная Литин, – ты можешь одной стрелой сразить двух врагов.
– Не пробовал, но думаю, что смогу, – ответил Торан то ли шутя, то ли вполне серьезно, закрывая при этом на засов железную дверь.
Они стояли в непримечательной комнате, освещенной тремя факелами, которые, видимо, использовали для спуска и подъема по темной лестнице. В противоположной стене располагалась высокая дверь черного дерева, украшенная рунами, значения которых уже никто, наверное, не помнил. Опасаясь скрипа петель, Торан стал медленно открывать ее, но дверь, к его радости, двигалась плавно и бесшумно. Он просунул голову в образовавшуюся щель и чуть не присвистнул от изумления.
