– Сказала. Говорила, – механическим голосом ответила Кира. – Рос, не начинай опять. Обещал же не расспрашивать.
– Еще одна запретная тема, – горько посетовал я. – Ладно, замнем. Давай я тебе лучше анекдот расскажу! Идет, значит, новичок по Яслям и вдруг слышит зловещий презловещий голос из темного переулка: «Эй, парниша, подойди-ка сюда…»
– Да нет в Яслях темных переулков!
– Ты слушай! Это же анекдот! Ну новичок подумал-подумал и потихоньку так, полегоньку…
Мы шли по цветочному… полю? Сомневаюсь, что к растянувшейся на огромную площадь цветочной вакханалии вообще можно подыскать подходящее название. Цветы всех возможных расцветок и форм покрывали окружающее пространство, насколько хватало взгляда. Практически ровная местность с редкими и невысокими земляными буграми, густо заросшими все теми же цветами, от которых уже рябило в глазах. Не локация, а мечта садовода. Единственной отрадой моего блуждающего взгляда была медленно надвигающаяся серо-белая стена тумана.
Разговор постепенно выдыхался, превращаясь в редкие диалоги, затем в короткие фразы, отдельные слова и наконец полностью прекратился. Кира окончательно замкнулась в себе, смотря только вперед и изредка теребя висящий на шее перламутровый камень, не доставая, впрочем, его из-за ворота кольчуги. Как я ни старался и ни ерничал, расшевелить девушку мне не удалось, и спустя некоторое время я пожал плечами, признавая свое полное поражение. На мой скромный взгляд, в их клане слишком серьезно относятся к подобным вещам. Если нет хотя бы толики веселья, то зачем вообще заходить в игру?
В любом случае последние километры и метры мы проделали в полном молчании и среди мерцающих облаков цветочной пыльцы. Как бы то ни было, вскоре наш молчаливый марафон закончился у четко различимой границы, радостно прыгнувшей нам навстречу и неохотно отхлынувшей назад, заставляя меня нервно сглотнуть. Потому что граница на самом деле не стояла на месте. Рубиконом между любовью и безумием являлась мерно и мерзко пульсирующая стена белесого тумана, уходящая высоко в небо и одним своим видом словно говорящая – меня не перепрыгнуть, меня не обойти. В довершение всего до моих ушей доносились отчетливые звуки бьющегося сердца. Нет, не моего – звук доносился от стены тумана. И этот ритм… не ровный и отчетливый звук погруженного в спокойствие сердца, а резкий, рваный и захлебывающийся стук, словно владелец этого сердца куда-то бежал, либо с кем-то сражался, либо же умирал… доживал последние мгновения своей жизни.
Где-то на каждом десятом пульсирующем ударе стена тумана резко подавалась вперед, вклиниваясь на территорию цветочного поля, и вновь откатывалась назад, оставляя после себя широкую серую полосу на месте недавнего пышного дикоцветья. Ссохшиеся цветочные стебли, склоненные к земле увядшие бутоны, скрюченные в растительной агонии листья и медленно оседающая на землю пыль, больше похожая на мелкий пепел. Проходил крошечный миг, налетал порывистый ветерок, казалось, безвозвратно погибшие растения начинали зеленеть и наливаться цветом, стебли выпрямлялись, бутоны вновь разворачивались к солнцу и раскрывались…
– Вот это да-а-а… – завороженно протянула Кира, глядя, как «оживают» растения после очередного отката туманной волны.
– Ты мне ничего не хочешь рассказать? – без особой надежды поинтересовался я, вглядываясь в клубящееся марево. – Что это за гадость такая?
– Понятия не имею, Рос, – ответила Кира, и, взглянув ей в глаза, я поверил – говорила девушка искренне. – Во всех книгах, где нашлось упоминание об этой квестовой зоне, просто перечислялось: ярость, скорбь, любовь и безумие. И короткие стишки. Тебе их повторить?
– Нет, спасибо, – отказался я. – На всю жизнь их запомнил. Знаешь, Кира…
– Что?
– Так и хочется развернуться и, послав Гошу как можно дальше, вжать «выход», – признался я. – И к черту оставшиеся деньги. Устал и вымотался как собака, а тут еще такие вот страшненькие явления природы.
– Значит, дальше не пойдешь? – поинтересовалась Кира, и я невольно опешил – а где потрясания кулаками, напоминания о данном обещании и призывы не сдаваться?
– Да нет… пойду, куда ж я денусь, – вздохнул я. – Постой здесь, а я устрою вылазку, гляну, как там в безумии живется.
Ступив вперед, я оказался в двух шагах от наполненной туманными завихрениями стены и остановился. Выждал несколько гулких ударов невидимого сердца и с трудом удержал глаза открытыми, когда вздрогнувшая стена мягко колыхнулась в мою сторону. Щупальца тумана жадно схватили меня в свои объятия, в уши ввинтилось едва слышное неразборчивое бормотание, в котором проскальзывали скулящие нотки. Непрозрачное марево клубилось перед глазами не дольше мига, затем рывком исчезло, словно бы растворившись, я отчетливо увидел следующую зону.
Внешне локация безумия напоминала собой потухший ад. Или лесистую местность после недавнего пожара. Но при этом пожаре горели не только растения, но и земля вместе с небесами. Прозрачное голубое небо бесследно исчезло, сменившись бесконечными серыми тучами с черными подпалинами на мохнатых боках. Черная земля редкими язвами проглядывает сквозь покрывающую все толстую подушку пепла, из которого торчат изломанные спички обгоревших деревьев и нечто вроде гигантских костей, густо покрытых черной сажей. Воздух наполнен мельтешащими крупинками пепла, кружащимися в бесконечном танце. И разлаженным церковным органом в ушах звучит дикая какофония звуков. Я отчетливо различал скулящее бормотание, надрывные всхлипы, тоненькие вскрики, хриплые стоны и частые короткие вздохи агонии. А поверх всего затухающие и снова усиливающиеся заунывные звуки расстроенной скрипки или похожего инструмента.
Застыв подобно статуе, я ошеломленно выдохнул, одновременно с этим приливная волна тумана отхлынула назад, и я вновь оказался на цветочном поле, стоя среди почерневших и поникших стеблей.
Раздавшийся за спиной испуганный вскрик заставил резко обернуться. Вскрик повторился. Прижавшая ладони ко рту Кира отпрыгнула назад, не сводя с меня расширенных от испуга глаз.
– Кира, что?! – рявкнул я, крутнувшись на месте. – Ну?!
– Р-рос?..
– А кто еще? – с недоумением буркнул я, разведя руками и оглядев себя с ног до головы. – Он самый.
– Точно… – прошептала девушка, медленно опуская руки. – Извини, Рос.
– Чего ты заорала и отпрыгнула, как черт от ладана?
– Видел бы ты себя, Рос, – тихо ответила Кира, зябко передернув плечами и сделав шаг вперед, дотронулась до моего плеча, – Уф… и правда ты.
– Нет! Меня подменили! Кира, пожалуйста, отвечай по существу – какого лешего ты заорала? Что ты увидела? Другого кого?
– Да нет… сейчас, когда ты спросил, я поняла, что это был ты. Но другой ты… плохой…
– Еще раз, – попросил я, встряхнув загудевшей от непонимания головой. – Какой я?
– Плохой… злой, что ли, – задумчиво произнесла пришедшая в себя Кира. – Когда тебя накрыл туман, ты стоял прямо, голова поднята, а вот когда все это мельтешение схлынуло назад… ты стал совсем другим. Скрючился, спина горбом бугрится, волосы дыбом, шеей дергаешь, словно в спазме, и…
