Ишь нахватался цитат из трудов незабвенного Владимира Вольфовича!
Пришлось, конечно, с ним поработать. Зато теперь первый друг и единомышленник. Так и смотрит умильно в глаза, ожидая приглашения то на раут с писателями-фантастами, устраиваемый в Кремле супругой Президента, то на лисью охоту в Перте, где у его Лизы есть собственный замок. Баронесса, однако!
Кстати, на той неделе приходила депутация от Дворянского собрания. Предложили титул светлейшего князя и звание «Спаситель Отечества». Принял, конечно. Что хороших людей обижать? От него не убудет, а им приятно.
…И крайние монархисты примолкнут. Ведь в свое время настояли-таки, чтобы в опросный лист Референдума внесли вопрос по поводу восстановления в ССГ монархии. И что? Двадцать пять процентов населения проголосовало «за». Однако! От таких цифр просто так не отмахнешься.
Надо будет посоветоваться с Патриархом. Умный старик! Всегда посоветует, что нужно. Церковь много споспешествовала объединению славянских государств. Сначала сама пример подала, преодолев раскол, а затем и паству как следует подготовила. Вовремя Путин принял меры по установке заслона для католической экспансии на Восток. Это способствовало росту авторитета Церкви внутри страны и на международной арене.
Где-то рядом раздалась трель мобильника: «Боже, царя храни!» Тоже подарок. От Председателя Союза писателей-фантастов ССГ Романа Злотникова, любимого автора Президента. Его цикл об Империи был в свое время едва ли не настольной книгой Алексея Мережко. Можно сказать, по ней учился сшивать лоскуты развалившейся державы.
Кто это там, напрямую? Ага, Лизок.
– Привет, любимый! Я уже в Москве! – по-английски щебетала супруга. – Приеду прямо на Красную площадь, к памятнику.
– Как успехи? – поинтересовался Президент.
– Ой! Такое нарыла! Такое!! Вечером обязательно расскажу! Пока! Целую!
– И я тебя, родная!
Нажал кнопку отбоя. Ну, егоза! Как и двадцать лет назад, когда они только познакомились на Змеином. Столько вместе пережили, что не смогли потом выдержать долгой разлуки. Примчался к ней в Перт, предложил руку и сердце. Не отказала. Выскочила замуж за бедного лейтенанта-пограничника. И ни разу потом не пожалела о своем решении. Уж он-то постарался. Разве не ее прекрасные глаза вдохновляли его на все решительные поступки?
– Алексей Юрьевич, – вновь заглянул помощник, – пора!
– Иду!
Президент легко поднялся с кресла и прошествовал по кремлевским коридорам вниз, к Красному крыльцу, где его уже дожидалась машина. Любимый «ЗиЛ». Мережко был сторонником традиционализма.
По стойке «смирно» вытянулись его маршалы: министры обороны и внутренних дел. Добрые товарищи. Он привез их с собой с Украины. Сколько пудов соли вместе съедено.
– Ну что, поскакали, други! – шутя ткнул каждого в живот Президент.
Президентский кортеж медленно, под звон кремлевских курантов выехал из Спасских ворот. Недлинная цепочка автомобилей подкатила к тому месту, где некогда супился на людей Мавзолей. Решением московского правительства три года назад гробницу Ленина вместе с телом вождя, а также могилы его соратников и наследников перенесли за черту города, где был разбит Пантеон.
Сегодня в этой части Красной площади открывался памятник в честь Воссоединения. Проектировать его начал еще Зураб Церетели. Так, на всякий случай делал наброски на будущее. Однако закончить не сумел. Старенький стал. Глаз уже не тот. Возложил почетную миссию на своих учеников.
Президент видел и чертежи, и макеты памятника на разных этапах. Ему понравилось. Монументально и величественно. Достойно былого великолепия предков.
У временных трибун толпился народ. Завидев Президента, люди волной хлынули навстречу. Алексей Юрьевич приветливо помахал всем рукой, раза три или четыре низко поклонился.
Легко, по-военному, взлетел на трибуну. Пожал руки главам союзных государств, своим ближайшим соратникам. Обнял и поцеловал счастливую, еще не отошедшую от долгого перелета жену. Народ радостно возликовал. Людям импонировала эта красивая супружеская пара.
…Подошел под благословение Патриарха и кивнул мэру, подавая знак начинать церемонию.
Послышались протяжные звуки серебряных фанфар, зазвучал национальный гимн. Гордо и жизнеутверждающе лилась над площадью музыка финала оперы Глинки «Жизнь за царя»: «Славься, славься ты, Русь моя!»
Завеса медленно ниспадала, открывая Монумент.
– Ис-сусс Христе, Сыне Божий! – громко прошептал Патриарх и начал часто креститься. – Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!
Над площадью всплеснулся многотысячный то ли вздох, то ли всхлип. И резко стих, уступив место глубокой, поистине мертвой тишине. Ошеломленный Президент вместе со всем народом безмолвно разглядывал Памятник. Нет. Не может быть!
В проекте было совсем не то и не так. Он же сам видел. Сам, можно сказать, контролировал. Неужели архитектор что-то напугал и не так расположил фигуры?!
Ведь предполагалось обычное, традиционное, всем хорошо знакомое изваяние Всадника, поражающего копьем Змия. Символ Москвы – святой Георгий. Ну, пятидесяти метров в высоту. Чтобы далеко было видно. Но это!!!
Дракон, подмявший под себя Всадника. В последнем всхрапе вскинулся конь. Сломано пополам копье. Помятый щит, упавший с головы наездника шлем. И неизбывная мука на лице Георгия.
– Диавол! – ткнул дрожащим пальцем в истукана Патриарх. – Конец света близко!!
Золотой Дракон вдруг ожил. Изогнулся кольцами, потягиваясь со сна. И, обратив улыбающуюся пасть к трибуне, изрыгнул:
– Ссдрассьте! Чччто, Алешша, дружочччек, ссашшдалс-ся? Вот ты и Пресссидент! Как и договаривалисссь! Покло-ниссссь же мне в благодарноссссть!
«Держись, эфеб! – раздался в голове Президента громкий властный голос. – Он тебе ничего не сделает. Это только мираж. Его никто, кроме тебя, не видит и не слышит!»
– Кланяйссся! Кланяйссся! – настаивал Дракон. «Держись! Держись, эфеб!» – просил голос внутри. Президент начал медленно складываться пополам. В полупоклоне.
– Ага! – возликовал Змий. – Ссдаешшшьссся?! Кланясшшшьссся!
«Эх, ты! Слабак! Тряпка! А еще звался воином!» – презрительно язвил голос.
Последним волевым усилием Президент дотянулся ртом до спасительного воротничка сорочки.
Рывок. Хруст ампулы на зубах.
Свобода?
– Ссстой! «Молодец, воин!» Темнота…
…Это был ее день.
День научного триумфа. День великого Признания.
Мисс Элизабет МакДугал принимала мантию почетного профессора Оксфордского университета. Диплом, закрепляющий за нею это вожделенное звание, зачитал многолетний неприятель (он же – Первый Учитель) Бетси профессор Алекс Енски. Он же выступил и с пространной приветственной речью, обращенной к виновнице торжества.
