Вечером 21 мая он выступил в рейхстаге с очередной «мирной» речью. Это была, вероятно, самая умная и изощренная речь из всех, которые произнес в рейхстаге Гитлер и которые довелось слышать автору этих строк. Гитлер казался расслабленным. Он излучал не только спокойствие, но и, к удивлению аудитории, терпимость и умиротворение. В его речи не содержалось никаких выпадов против стран, осудивших нарушение Германией условий Версальского договора. Вместо этого следовали уверения, что Германия хочет только мира, основанного на всеобщей справедливости. Гитлер отвергал саму идею войны. Война бессмысленна, война бесполезна, война, в конце концов, ужасна!
«Кровь, лившаяся на Европейском континенте в течение трех последних столетий, не привела к каким бы то ни было национальным изменениям. В конце концов, Франция осталась Францией, Польша Польшей, а Италия Италией. К чему привели династический эгоизм, слепой патриотизм и политические страсти, к чему привела кровь, пролитая для достижения якобы далеко идущих политических перемен, — это было только прикосновение к коже нации, если говорить о национальных чувствах. Фундамент характера наций не поколебался. Если бы лишь часть жертв была принесена этими государствами во имя более высоких целей, успех был бы значительнее и долговечнее».
Далее Гитлер заявил:
«Германия и не мыслит завоевывать другие народы. Наша расовая теория считает любую войну, направленную на покорение другого народа или господство над ним, затеей, которая рано или поздно приводит к ослаблению победителя изнутри и в конечном счете — к его поражению. В Европе не осталось незавоеванных территорий, так что… любая победа приведет в лучшем случае к количественным изменениям населения. Но если нация считает эту цель столь важной, то достичь ее можно без слез, более простым и естественным способом — надо проводить такую социальную политику, чтобы нация горела желанием иметь детей.
Нет! Национал-социалистическая Германия не хочет войны в силу своих убеждений. И еще она не хочет войны потому, что прекрасно понимает: война не избавит Европу от страданий. В любой войне погибает цвет нации…
Германии нужен мир, она жаждет мира!»
Он все время возвращался к этой мысли. В конце речи он выдвинул тринадцать предложений, которые помогли бы сохранить мир. Эти предложения произвели благоприятное впечатление не только в Германии, но и во всей Европе. Перед тем как высказать их, он сделал следующее напоминание:
«Германия торжественно признает границы Франции, установленные после плебисцита в Сааре, и гарантирует их соблюдение… Таким образом, мы отказываемся от наших притязаний на Эльзас и Лотарингию — земли, из-за которых между нами велись две великие войны… Забыв прошлое, Германия заключила пакт о ненападении с Польшей. Мы будем соблюдать его неукоснительно… Мы считаем Польшу родиной великого народа с высоким национальным самосознанием». И далее: «Германия не имеет намерений вмешиваться во внутренние дела Австрии, аннексировать Австрию или присоединять ее».
Тринадцать предложений Гитлера казались весьма исчерпывающими. Германия не может вернуться в Женеву, пока Лига Наций не отменит Версальский договор. Когда это будет сделано и будет признано равенство всех наций, говорил Гитлер, тогда Германия присоединится к Лиге Наций. Тем не менее она будет неукоснительно соблюдать невоенные положения Версальского договора, «включая территориальные. В частности, она поддержит и будет выполнять все требования договора в Локарно». Гитлер также поклялся, что Германия будет стоять на позициях демилитаризации Рейнской области, что она готова в «любое время» присоединиться к системе коллективной безопасности, но предпочла бы двусторонние соглашения и подписание пактов о ненападении с соседними государствами. Она также готова согласиться с предложением Англии и Франции дополнить Локарнский договор неофициальным соглашением по авиации.
Что касается разоружения, то Гитлер был готов идти до конца: «Правительство Германии готово к любым ограничениям, которые ведут к отмене тяжелого вооружения, особенно наступательного характера, таких, как тяжелая артиллерия и тяжелые танки.
…Германия заявляет о своей готовности пойти на любые ограничения в калибрах артиллерии, классов броненосцев, крейсеров и торпедных катеров. Точно так же правительство Германии готово согласиться с любыми ограничениями водоизмещения подводных лодок или с их полным запрещением…»
В этой связи Гитлер подбросил наживку для Великобритании. Он соглашался с тем, чтобы новый германский флот составлял 35 процентов британского, и добавлял при этом, что это все равно на 15 процентов меньше, чем общий тоннаж французского флота. За границей стали поговаривать, что это лишь начало требований Гитлера, на что он отвечал: «Это последнее требование Германии».
Затем Гитлер перешел к последней части выступления:
«Если кто-нибудь зажжет в Европе огонь войны, значит, он хочет хаоса. Мы тем не менее живем с твердой уверенностью в том, что наше время будет ознаменовано возрождением Запада, а не его упадком. Германия могла бы внести в это дело бессмертный вклад, она на это надеется и непоколебимо в это верит».
Это были сладкие слова о свободе, мудрости и примирении. В странах Западной Европы, правительства и народы которых отчаянно пытались сохранить мир на любых разумных началах, этими словами просто упивались. Лондонская «Таймс», наиболее влиятельная на Британских островах газета, встретила их почти с исступленной радостью.
«…Это мудрая, откровенная и всеобъемлющая речь. Кто бы ни прочитал ее, обладая непредвзятым умом, он не может сомневаться в том, что направления политики, изложенные господином Гитлером, составляют основу для полного урегулирования всех спорных вопросов с Германией — свободной, равноправной и сильной, а не поверженной Германией с навязанным шестнадцать лет назад миром…
Остается надеяться, что речь эта будет повсюду воспринята как искренняя, хорошо взвешенная и правдивая».
Британское правительство в не меньшей степени, чем «Таймс», было готово расценивать предложения Гитлера как «искренние» и «хорошо взвешенные», особенно в той части, где Германия соглашалась иметь флот, тоннаж которого составлял бы 35 процентов тоннажа британского флота.
Гитлер подбросил хитрую приманку Джону Саймону, когда министр иностранных дел вместе с Иденом приехал в конце марта в Германию с визитом, который так долго откладывался, Гитлер заявил, что соглашение по ВМС между Англией и Германией может быть достигнуто без особых проблем, причем превосходство английского флота будет гарантировано. 21 мая он объявил о том, что тоннаж германского флота будет составлять 35 процентов английского, произнеся при этом теплые слова в адрес Англии. «Германия, — сказал он, — не имеет ни необходимости, ни желания, ни средств, чтобы снова соперничать на море». Это был намек, прекрасно понятый англичанами, на времена, предшествующие 1914 году, когда Тирпиц, яростно поддерживаемый Вильгельмом II, готовил сильный флот для борьбы с англичанами на море. «Правительство Германии, — продолжал он, — понимает жизненную необходимость, а следовательно, справедливость и оправданность защиты Британской империи с моря… Правительство Германии хочет установить и поддерживать с правительством и народом Великобритании такие отношения, которые исключат возможность повторения той единственной войны, которая однажды велась между нашими народами». Примерно такие же мысли есть и в книге Гитлера «Майн кампф», где он говорит, что одной из величайших ошибок кайзера была его вражда с англичанами и бессмысленное стремление соперничать с Британией на море.
