Превратное истолкование нацистами намерений Японии в значительной мере объяснялось нежеланием японцев на этой стадии информировать правительство Германии о своем роковом решении начать войну против Америки. Государственный секретарь США Хэлл благодаря дешифрованию японских телеграмм был информирован о назревающих событиях значительно лучше. Еще 5 ноября он знал, что новый министр иностранных дел Сигенори Того в телеграмме Номуре установил предельный срок подписания соглашения с Америкой на японских условиях — 25 ноября. Японские предложения были переданы в Вашингтон 20 ноября. Хэлл и Рузвельт знали, что они окончательные, так как через два дня из дешифрованной телеграммы Того в адрес Номуры и Курусу выяснилось, что предельный срок отодвинут на 29 ноября.
«Имеются причины, о которых вы вряд ли догадываетесь, — телеграфировал Того своему послу в Вашингтон, — почему мы хотим урегулировать японо-американские отношения к 25-му. Но если подписание соглашения должно состояться к 29-му… мы решили подождать до этого срока. На этот раз мы имеем в виду только этот срок, ибо он никоим образом не может быть изменен. В дальнейшем события начнут выходить из-под контроля».
25 ноября 1941 года является решающей датой. В этот день японская авианосная оперативная группа устремилась к Пёрл-Харбору. В Вашингтоне Хэлл направился в Белый дом, чтобы предупредить военный совет об угрозе со стороны Японии и предупредить командующих армией и военно-морским флотом о возможности внезапного нападения. В Берлине в тот день состоялась фарсовая церемония: три державы оси с помпезной торжественностью возродили Антикоминтерновский пакт 1936 года — бессмысленный жест, который, как отмечали некоторые немцы, не оказал абсолютно никакого влияния на вовлечение Японии в войну против России, но позволили напыщенному Риббентропу назвать Рузвельта «главным виновником этой войны» и проливать крокодиловы слезы о «честном и набожном американском народе», преданном таким безответственным лидером.
Казалось, нацистский министр иностранных дел опьянел от своих собственных слов. Вечером 28 ноября, после продолжительного заседания военного совета под председательством Гитлера, он пригласил к себе Осиму и в ходе беседы внушил японскому послу, что отношения между Германией и Соединенными Штатами «существенно обострились», о чем посол немедленно радировал в Токио. С политикой Гитлера предпринимать все возможное, чтобы удержать Америку от вступления в войну, пока Германия не будет готова сама развязать войну против нее, очевидно, было покончено. Риббентроп неожиданно стал настаивать, чтобы японцы объявили войну Соединенным Штатам, а также Англии, обещая поддержку Третьего Рейха. Предупредив Осиму, что «если Япония проявит колебания-то вся военная мощь Англии и Соединенных Штатов будет сосредоточена против нее», — тезис довольно глупый, пока война продолжалась в Европе, — Риббентроп добавил:
«Как сказал сегодня Гитлер, имеются фундаментальные различия между Германией, Японией и Соединенными Штатами в самом праве на существование. Мы располагаем сведениями о том, что практически нет никакой надежды на успешное завершение японо-американских переговоров, поскольку Соединенные Штаты не проявляют уступчивости.
Если именно так обстоит дело и если Япония примет решение объявить войну Англии и Соединенным Штатам, то я уверен, что это не только послужит общим интересам Германии и Японии, но и даст благоприятные результаты для самой Японии».
С напряжением слушавший его японец был приятно удивлен, но хотел удостовериться, что правильно понял собеседника. «Не указывает ли ваше превосходительство на то, — спросил он, — что Германия и Соединенные Штаты будут фактически находиться в состоянии войны?»
Риббентроп заколебался. Вероятно, он зашел слишком далеко. «Рузвельт — настоящий фанатик, поэтому невозможно предвидеть, что он предпримет», — ответил он.
Этот ответ не удовлетворил Осиму, а в свете только что сказанного Риббентропом показался странным, и к концу разговора посол возвратился к основному вопросу: что будет делать Германия, если война фактически распространится на «страны, которые помогали Англии».
«Если Япония окажется вовлеченной в войну против Соединенных Штатов, — ответил Риббентроп, — то Германия, конечно, немедленно присоединится к войне на стороне Японии. Для Германии совершенно невозможно вступать в сепаратные мирные переговоры с Соединенными Штатами при таких обстоятельствах. Фюрер полон решимости придерживаться такого курса».
Это были прямые гарантии, каких и ожидало японское правительство. Правда, аналогичные гарантии Гитлер дал весной и Мацуоке, но, по-видимому, успел о них забыть за те месяцы, когда пребывал в страшном раздражении в связи с отказом Японии присоединиться к войне против России. Что касается японцев, им требовалось лишь облечь немецкие гарантии в письменную форму. Генерал Осима с радостью отправил свое донесение в Токио 29 ноября. На следующий день он получил новые инструкции.
«Вашингтонские переговоры, — говорилось в них, — фактически можно считать прерванными… Вашей чести надлежит немедленно встретиться с канцлером Гитлером и министром иностранных дел Риббентропом и конфиденциально сообщить им в общих чертах о развитии событий. Передайте им, что в последнее время Англия и Соединенные Штаты заняли провокационную позицию. Сообщите им, что обе эти страны планируют переброску военной силы в различные районы Восточной Азии и что мы вынуждены предпринимать контрмеры и в свою очередь перебрасывать войска. Сообщите им под большим секретом, что существует реальная угроза внезапного возникновения войны между Японией и англосаксонскими государствами в виде вооруженных стычек, и добавьте, что такая война может вспыхнуть значительно скорее, чем предполагают».
Японский авианосный флот находился уже на пути к Пёрл-Харбору. Японцы спешили получить письменное подтверждение о готовности Германии поддержать Японию в случае, если она окажется вовлечена в войну. 30 ноября, когда Осима получил новые указания, японский министр иностранных дел, совещаясь с немецким послом в Токио, подчеркнул, что вашингтонские переговоры прекращены, так как Япония отказалась принять американские требования и выйти из тройственного пакта. Японцы надеются, что немцы оценят жертву, принесенную ради общего дела.
«Назревают серьезные решения, — говорил Того генералу Отту. — Соединенные Штаты целенаправленно готовятся к войне… Япония не боится прервать переговоры и надеется, что в таком случае, согласно условиям тройственного пакта, Германия и Италия будут на ее стороне».
«Я ответил, — радировал в Берлин Отт, — что не может быть никаких сомнений относительно будущей позиции Германии. После этого японский министр иностранных дел сказал, что, насколько он понял из моих слов, Германия будет рассматривать свои отношения с Японией под таким углом зрения, как если бы их связывала общая судьба. Я ответил, что, насколько я понимаю, в сложившейся ситуации Германия совершенно определенно готова заключить взаимоприемлемое соглашение между нашими двумя странами…»
Накануне Пёрл-Харбора
Генерал Осима был большим любителем немецкой и австрийской классической музыки и, несмотря на всю напряженность обстановки, выехал в Австрию на Моцартовский фестиваль. Но долго наслаждаться прекрасной музыкой знаменитого австрийского композитора ему не пришлось. Срочный звонок из посольства 1 декабря заставил его поспешно вернуться в Берлин, где его ждали указания из Токио срочно заняться делом и добиться подписания Германией документа в полном соответствии с достигнутым соглашением. Нельзя было терять времени.
