Отступление немцев в России и итало-немецких армий в Северной Африке навели Муссолини на размышления. Гитлер пригласил его приехать в Зальцбург на переговоры где-нибудь в середине декабря, и недомогавший дуче, находившийся на строгой диете из-за болезни желудка, принял приглашение, хотя, как он говорил Чиано, поставил условие: он будет питаться без посторонних, «так как не желает, чтобы множество прожорливых немцев видели, что он вынужден сидеть на одном рисе с молоком».
Подошло время, по мнению Муссолини, сказать Гитлеру, что пора поискать выход из переделки на Востоке, пойти на переговоры со Сталиным и сосредоточить усилия держав оси на обороне остальной части Северной Африки, Балкан и Западной Европы. «1943 год будет годом англо-американских усилий», — говорил он Чиано. Гитлер был настолько занят делами на Востоке, что не мог покинуть свою ставку, чтобы встретиться с Муссолини, так что пришлось Чиано по поручению Муссолини совершить 18 декабря долгое путешествие в Растенбург, чтобы изложить нацистскому лидеру предложение дуче. Гитлер выслушал эти предложения с презрением и заверил итальянского министра иностранных дел, что без какого бы то ни было ослабления русского фронта может направить дополнительные силы в Северную Африку, которую, как он заявил, необходимо удержать. Чиано нашел, что моральное состояние немцев в ставке весьма подавленное, несмотря на уверения Гитлера:
«Атмосфера тяжелая. К скверным известиям, поступающим с фронтов, пожалуй, следует добавить уныние сырого леса и скуку совместного проживания в казармах… никто не пытается скрыть от меня своего глубокого разочарования известием о прорыве на русском фронте. Были прямые попытки свалить за это вину на нас».
В это самое время остатки итальянской 8-й армии, уцелевшие на Дону, спасались бегством, и когда один из сопровождавших Чиано чиновников спросил у офицера ОКВ, тяжелые ли потери понесли итальянцы, ему ответили: «Никаких потерь нет: они просто бегут». Немецкие войска на Кавказе и на Дону если и не бежали, то поспешно отходили, чтобы не оказаться отрезанными. С начала 1943 года они отходили все дальше от Сталинграда. Теперь для русских наступило время окончательно разделаться с немцами. Но прежде они предоставили обреченным солдатам 6-й армии возможность спасти свои жизни.
Утром 8 января 1943 года три молодых офицера Красной Армии, следуя под белым флагом, пересекли передний край немецкой обороны на северной окраине Сталинграда и предъявили генералу Паулюсу ультиматум генерала Рокоссовского, командующего Донским фронтом. После напоминания, что 6-я армия отрезана и уже не может быть деблокирована, что ее снабжение по воздуху невозможно, в ультиматуме далее говорилось:
«Положение ваших войск отчаянное. Они страдают от голода, болезней и холода. Суровая русская зима только началась. Жестокие морозы, холодные ветры и метели — все еще впереди. Ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в ужасающих антисанитарных условиях… Ваше положение безнадежно, и любое дальнейшее сопротивление бессмысленно. Ввиду этого и для того, чтобы избежать лишнего кровопролития, мы предлагаем вам следующие условия сдачи в плен…»
Это были почетные условия. Всем пленным гарантировалось «нормальное питание», сохранение знаков различия, наград и личных вещей, раненым, больным и обмороженным — оказание медицинской помощи. Паулюсу давалось 24 часа на размышление.
Паулюс немедленно передал по радио Гитлеру текст ультиматума и просил предоставить ему свободу действий. Верховный правитель тут же отклонил его просьбу. По истечении 24-часового срока ультиматума, утром 10 января, русские приступили к последней фазе Сталинградского сражения, открыв артиллерийский огонь из пяти тысяч орудий.
Сражение было ожесточенное и кровопролитное. Обе стороны дрались с невероятной храбростью и отчаянием на руинах полностью разрушенного города, но это длилось недолго. В течение шести дней размеры котла уменьшились наполовину и достигли в самом широком месте 25 км в длину и 15 км в глубину. К 24 января окруженная группировка была разрезана на две части, а последний небольшой аэродром потерян. Самолеты, доставлявшие продовольствие и медикаменты для больных и раненых и эвакуировавшие 29 тысяч тяжелораненых, больше не приземлялись.
Русские еще раз предложили своему мужественному противнику сдаться. 24 января на немецкие позиции прибыли представители советского командования с новыми предложениями. Колеблясь между чувством долга, требовавшим повиноваться безумному фюреру, и стремлением спасти своих солдат от неизбежного уничтожения, Паулюс снова обратился к Гитлеру. «Войска без боеприпасов и без продуктов, — радировал он 24 января. — Более нет возможности эффективно управлять войсками… 18 тысяч раненых без какой-либо медицинской помощи, без бинтов, без лекарств. Катастрофа неизбежна. Армия просит разрешения немедленно сдаться, чтобы спасти оставшихся в живых».
Ответ Гитлера сохранился:
«Сдаваться в плен запрещаю. 6-я армия будет удерживать свои позиции до последнего человека и до последнего патрона и своей героической стойкостью внесет незабываемый вклад в стабилизацию обороны и спасения Западного мира».
Спасение Западного мира! Это была горькая пилюля для солдат 6-й армии, которые совсем недавно сражались против того самого мира во Франции и Фландрии.
Дальнейшее сопротивление было не только бессмысленно, но и невозможно, и по мере того как январь 1943 года подходил к концу, героизм сражавшихся выдыхался, угасал, подобно догорающей свече. К 28 января остатки того, что когда-то представляло собой огромную армию, были расчленены на три части — небольшие котлы, причем в южном котле, в подвале разрушенного универмага, находился штаб генерала Паулюса. Как утверждает очевидец, командующий армией сидел на своей походной кровати в темном углу в состоянии, близком к коллапсу.
Ни он, ни его солдаты не могли должным образом оценить поток хлынувших в их адрес поздравительных радиограмм. Геринг, коротавший большую часть зимы в солнечной Италии, расхаживая с напыщенным видом в огромной меховой дохе и сверкая кольцами с бриллиантами, тоже послал 28 января поздравительную радиограмму:
«Сражение, которое дала 6-я армия, войдет в историю, и грядущие поколения будут говорить о нем с гордостью как о примере высокого мужества, упорства, храбрости и самопожертвования».
Не доставило им радости и напыщенное выступление по радио рейхсмаршала вечером 30 января 1943 года по случаю 10-й годовщины прихода нацистов к власти:
«Тысячу лет теперь немцы будут говорить об этом сражении с глубоким почтением и благоговением и, несмотря ни на что, будут помнить, что именно там была предопределена конечная победа… В грядущие годы будут говорить об этом героическом сражении на Волге: когда придете в Германию, скажите, что видели нас, полегших у Сталинграда, как того требовали наша честь и наши вожди, во славу великой Германии…»
Слава и ужасная агония 6-й армии близились к концу. 30 января Паулюс радировал Гитлеру: «Окончательное поражение невозможно оттянуть более чем на двадцать четыре часа».
Этот сигнал подстегнул верховного главнокомандующего провести целую серию присвоений внеочередных званий обреченным в Сталинграде офицерам, очевидно, в надежде, что такие почести усилят их решимость умереть со славой в этой кровавой мясорубке. «В военной истории не зафиксировано ни одного случая пленения немецкого фельдмаршала, — заметил Гитлер Йодлю и после этого сообщил по радио о даровании Паулюсу желанного маршальского жезла. 117 других офицеров были повышены в звании. Этот жест произвел довольно жуткое впечатление.
