Вслед нам еще неслись крики.
– И слава богу! – орал оборзевший приятель. – Нужны вы мне больно! Катитесь оба к черту! Знать вас не желаю, и чтобы в моей жизни больше вас не видел и не слышал!
Ему в унисон подвывала и эта тупая кочерыжка, хотя назвать ее тупой язык не повернется! Она имеет четкую цель, и как мы поняли, эта цель любой ценой будет достигнута.
– Правильно, Лешенька, давай, гони этих сучар на хрен! Шатаются тут две проститутки, людям нормально жить не дают! Чтобы ноги здесь вашей никогда не было!
Вот не зря же не хотела идти сегодня в гости, не зря. Интуиция подсказывала!
Когда мы очутились на улице, Розалия ободряюще улыбнулась мне и мстительно произнесла:
– На пузе приползет паразит! Вспомнишь мои слова! Да он только на плаву и держится благодаря вам с Фимой, а вообще, Олечка, я уже убедилась, что делать добро – это такое специфическое занятие, что не знаешь, чем обернется. Или будут благодарить и помнить, или искусают и забудут!
Она совершенно права!
Глава 68
Из гостей меня выгоняли впервые, за исключением того случая, когда мы с Фимой с гордым видом ушли сами, дав одному из гостей по морде, впрочем, за дело! Получить такой «сюрприз» от бывшего одноклассника, любовника и друга, для которого я готова была достать Луну с небес, и чтобы поставить его на ноги, делилась не только дензнаками, но и своей кровью, – неожиданно, но закономерно. В своих поступках он никогда не руководствовался разумом, а вечно шел на поводу обстоятельств, как это случилось в первом, во втором, третьем браках и сейчас. Невеста была крива душой, но и на нее нашелся слепой жених. Мне стало окончательно ясно, что наши личные дружеские многолетние отношения завершились полным крахом, закончились раз и навсегда! Я рассталась с ним, как со старой, ненужной мне вещью, но не с сожалением, а полным безразличием.
В годы моего социалистического прошлого, как и у многих людей моего поколения, выработалась дурацкая привычка хранить годами весь накопленный хлам, не в силах расстаться ни с одной вещью, включая старый ржавый гвоздь. О фэн-шуе тогда мы никакого понятия не имели, и с большим трудом добытые в годы тотального дефицита вещи получали вечную прописку в недрах квартир, шкафов и шифоньеров. Непреодолимой преградой был извечный вопрос: «А вдруг еще пригодится?!» Но то, что должно было когда-нибудь пригодиться, почему-то не находило своего применения и десятками лет лежало мертвым грузом, валялось и пылилось, занимая большую часть нашей жилой площади. Особым, излюбленным местом для дислокации хлама были, конечно же, балконы – сборники всевозможного мусора, который уже давно должен был перекочевать на свалку. Если имелся старый таз, то он непременно висел на стене, наверное, на случай апокалипсиса, или как напоминание о сложных временах, связанных либо с отсутствием водопровода, либо стиральной машины. Если осталась лишь одна лыжа, то ее требовалось во что бы то ни стало сохранить, так как теплилась надежда, что на улице случайным образом найдется вторая.
Ношеная одежда – вообще отдельная тема! Что не подходит по размеру, оставляется на случай внезапного и счастливого похудения, но поскольку желание похудеть остается лишь желанием, то с годами разница между размером одежды, лежащей в шкафу и ожидающей свою похудевшую хозяйку, и габаритами самой обладательницы неприкосновенного запаса резко увеличивается в пользу последней, поэтому безумное желание поносить что-нибудь из вещей двадцатилетней давности не имеет никаких шансов, но… рука просто не поднимается, и этому появляются всё новые и новые оправдания: «Передам в наследство дочке, будет носить внучка…»
Однако самое интересное, что в отношении старых вещей регулярно работает закон подлости. Когда дрожащая ручонка, облитая горькими слезами хозяйки, наконец, умудряется избавиться от ненужного хлама, то спустя несколько дней обязательно наступает такой момент, когда появляется… острая необходимость в выброшенной вещи, пролежавшей без дела огромное количество лет, и… горькое сожаление по этому поводу уже не оставляет душу до конца жизни в покое. Правда, иногда бывает и по-другому, когда вещи сами стремятся уйти от хозяина.
Однажды много лет назад мой отец привез из Индии кроссовки. Он их берег, даже не смея и думать о том, чтобы носить, периодически примеряя и демонстрируя нам с мамой покупку дома. Прошло двадцать лет и вот, разбирая шкаф, в дальнем углу он наткнулся на вожделенную обувку и понял: их время пришло! Пофорсить, к сожалению, ему удалось совсем недолго – всего минут десять. Пройдя от подъезда метров двадцать, он с ужасом обнаружил, что подошвы остались за спиной на земле, а он идет по асфальту в одних носках. Со слезами на глазах и печалью в душе пришлось избавиться от кроссовок и желанной мечты щеголять в них.
Вот и сегодня так же, как мой отец когда-то, правда, без слез и сожалений, но с хорошей долей злости в душе, я избавилась от Алексея, который столько лет обитал на одной из полок моей жизни, принося мне одни проблемы. Избавиться от этого махрового эгоиста раньше не поднималась рука, а в дальнейших отношениях необходимости не было, поскольку любой предмет должен находиться в тех руках, кому он нужен, и приносить хотя бы какую-то пользу. Далее испытывать неприятности и моральные унижения от старой ненужной мне «вещи» я категорически не желала!
К действительности меня вернула моя дорогая Роза, нарушив затянувшееся молчание.
– Какой же идиот! И как ты могла столько лет любить такого человека?
– Любовь зла… Она слепа, безумна и бездумна! И сколько женщин любят бабников, негодяев, пьяниц, садистов, не давая себе ни малейшего шанса перевернуть эту страшную страницу своей жизни! Даже не знаешь, за что ты любишь человека… Просто любишь, закрывая глаза на все, и счастлив, Розочка, тот, кто может вовремя от такой паршивой любви избавиться. Ну а лучшее средство от старого чувства, ты отлично знаешь, чувство новое, и я безумно рада, что у меня есть мой Фима. А вообще, дорогая, человек – существо несовершенное и неблагодарное. Но расплата за его сегодняшний гнусный поступок обязательно наступит. Меня нельзя незаслуженно обижать, жизнь накажет!
– Ты его когда-нибудь простишь?
– Уметь прощать, Розочка, – великое искусство. Возможно, когда-нибудь, но только в том случае, если он сам осознает свою вину. А поскольку Алексей – человек крайне самолюбивый и себялюбивый, то в ближайшее время ожидать от него раскаяния не следует. Прошу тебя, больше о нем ни слова! Я не хочу ничего слышать! Слишком много чести, не заслужил!
Весь следующий день мы активно занимались исключительно детьми, а проследить за установкой памятника Еве перепоручили Василисе Васильевне. Вопрос с Ванечкой решился также положительно. Едва мы вошли в Ванечкину группу, он подбежал к нам. Мы присели перед малышом, и Роза, взяв его за ручку, спросила:
– Ванечка, ты хочешь, чтобы я была твоей мамой? Твоим братиком будет Игорек, и тебе не будет скучно, а тетя Оля с Танечкой и Марточкой будут приходить к нам в гости! Хочешь? – подруга вопросительно посмотрела на малыша.
