Здесь остались мои самые близкие люди: мама и папа, подруги и друзья, соседи и знакомые, знавшие меня еще с детства. Именно тут навсегда осталась часть моей души и мое сердце.
Как быстротечна жизнь! Пронеслась как ураган!
Знакомые и родные места. Гостиный Двор, где в годы социализма было так мало хороших товаров и в окрестностях которого существовал в те дефицитные времена черный рынок с его невероятно жадными и наглыми фарцовщиками (попросту спекулянтами), способными достать за более чем приличную сумму любую модную вещь.
Летний сад, куда я бегала на свидания с влюбленными в меня кавалерами и где мы совершали прогулки по чудесным тенистым аллеям, украшенным прекрасными скульптурами, под волшебные звуки: «В городском саду играет духовой оркестр…»
Петропавловская крепость и Зимний дворец, Эрмитаж и Русский музей, Казанский и Исакиевский соборы, где мы пропадали часами, желая прикоснуться к истории и шедеврам мирового искусства.
Набережная, куда постоянно причаливали прогулочные катера, на которых мы бороздили свинцовые просторы величественной Невы. Наконец, грандиозный Невский проспект с его домами, магазинами, немногочисленными в те годы кафе и ресторанами и полным отсутствием туалетов.
До сих пор помню одну почти драматичную историю, связанную с большим дефицитом этих жизненно необходимых заведений, закончившуюся, впрочем, благополучно. Ко мне в гости приехали две мои двоюродные сестры. Во время прогулки по Петропавловской крепости одной из них вдруг приспичило в туалет, но… в самой крепости, увы, желаемой кабинки мы не обнаружили. В надежде найти на прогулочном катере нечто подобное, отправились в сорокаминутное плавание, лишь впоследствии осознав, что и здесь совершили ошибку. Терпение сестренки уже подходило к концу, на лице была мука, а ноги она сплела так, словно это были не ноги, а веревки. Короче, хотела уже броситься за борт! Целых 40 минут мы, как сумасшедшие, катались по Неве, мечтая лишь об одном: поскорее выскочить на берег и кинуться на поиски самого райского места на этой земле. В конце концов, я вспомнила, что в самом начале Невского проспекта есть туалет, но надежда на положительный исход нашего дела благополучно скончалась, когда уже издалека мы заметили огромную очередь из желающих посетить единственное на весь центр города заведение. Человек пятьдесят, растянувшись на половину Невского, как пингвины, переминаясь с ноги на ногу и стиснув от отчаяния зубы, с нетерпением и безумной ненавистью к остальным находящимся далеко впереди ждали своей очереди, и на то, что нас пропустят вперед, нечего было и надеяться! Тогда приняли экстренное решение устроиться прямо в каком-нибудь дворе. На наше счастье, помощь пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали. Из дверей какого-то предприятия, на которое мы наткнулись в поисках места для бессовестной акции, вышла добросердечная работница и, сжалившись над сестрой, взяла ее за руку и тут же отвела туда, куда были устремлены все наши помыслы… Минут через 10 сестренка вышла самой счастливой девушкой на свете! Теперь вожделенные туалеты есть везде, только плати, а вот если их нет – всё остальное уже не имеет никакого значения!
Первым делом мы посетили моих родителей. Как говорит моя мама, одна встреча – одна жизнь. Меня очень порадовал их бодрый вид. Проговорили с мамочкой весь вечер, однако ставить ее в известность о причинах моей поездки я не стала, знала: как и Розалия недавно, она будет против и начнет меня отговаривать.
Ехать в колонию с пустыми руками не полагалось, поэтому следовало собрать хотя бы продукты. Мы не знали, что можно нести и в каком виде, сказывалось (слава богу!) отсутствие опыта в этом вопросе, и нас снова выручил Розкин Олег, который связался с одним из компетентных коллег в Петербурге и направил нас к нему. Юрий Владимирович оказался добрым, смешливым круглолицым дядькой (наверное, потому что жизнь у него была «веселая», учитывая профиль ведомства, в котором он служил). Офицер подсказал нам, чем затовариться, и мы отправились за «правильными» продуктами и вещами для Валерии. При каждой покупке Розка лишь неодобрительно хмыкала и качала головой. Я не могла с ней согласиться: раз приехали, значит, должны выглядеть достойно, как полагается нормальным людям! Признаться, мне было не по себе. Что я скажу этой девчонке? Что скажет мне она? Как мы встретимся и кем расстанемся?
Юрий выделил нам сопровождающего сотрудника и автомобиль, на котором мы довезли до колонии наши гостинцы. Благополучно минув КПП, машина въехала в убогий и облезлый тюремный двор, огороженный колючей проволокой. К счастью, в русской тюрьме побывать не пришлось, и тьфу-тьфу, надеюсь, не придется, в отличие от нашего с Левой хорошего друга Даниила.
Его печальная история, повторившаяся дважды, послужила нам хорошим уроком. Много лет назад у него в Германии были большие проблемы, включая финансовые. По оговору со стороны вредных еврейцев он получил от прокуратуры приличный штраф в размере трех с половиной тысяч евро. Глупый Данька еще не понимал, что шутки с прокуратурой заканчиваются, как правило, за решеткой, просто опыта как такового не имел, поэтому всячески уклонялся от уплаты в первую очередь потому, что не было денег. В один прекрасный день игра в кошки-мышки закончилась. К нему приехали два офицера полиции (к большой радости должника в гражданской одежде, хоть не опозорили перед соседями) и спросили, может ли Даниил прямо сейчас заплатить им эти деньги. Наш друг не был готов к такой «приятной» встрече, потому что его финансы, дав хозяину прощальный концерт и спев все свои романсы, давно отчалили на гастроли, и тогда полицейские просто забрали Даньку с собой прямо в тюрьму отсиживать штрафные деньги. Сидеть бы ему пришлось не один месяц, но, пошустрив, мы достали необходимую сумму и, притащившись в тюрьму несколько дней спустя, заплатили на месте причитающийся штраф, выкупив узника из рук кровожадной прокуратуры. Как потом рассказывал приятель, устроился он в общем-то неплохо. У него была отдельная комфортабельная камера, больше похожая на комнату. Кроме того, ему сразу же провели медицинское обследование. Докторша оказалась теткой хорошей, и Даниил прямо из медицинского кабинета позвонил нам, намекнув на желаемую свободу. Еда, как в ресторане, заключенные – не уголовники, а в основном те, кто не смогли оплатить те или иные штрафы и теперь отсиживали положенные дни. Они могли заниматься спортом и тем, чем хотят, и ничего такого страшного в немецком плену сегодняшних дней не наблюдалось. Даньке было с чем сравнить, так как в семидесятых он уже сидел, правда, в нашей тюрьме за то, что сейчас считается в стране нормой – так называемые «незаконные валютные операции» (в тюрьме за свою юридическую грамотность даже получил прозвище «Адвокат»). Тогда ему пришлось расстаться со свободой на целых четыре года…
Когда же нам дали срок за то, что сами не обанкротили одну из фирм, и он был заменен денежным штрафом, я, вспомнив Данькину историю, взяла ноги в руки и ежемесячно бегала в суд, выплачивая необходимую сумму. Какое счастье, что всё позади и больше таких неприятностей в моей жизни нет!
Во дворе маршировала колонна женщин совершенно разного возраста: от юных дев до старых баб. Все в бесформенных бесцветных платьях и ватниках; на ногах простые чулки и грубые башмаки; на головах платки; на лицах ни грамма косметики. Кто-то, выражаясь на уголовном сленге, чалился год, а кто-то, как Валерия, и поболее… Не хотелось бы, конечно, чтобы в биографии была такая грязная страница, но как говорится, от сумы и тюрьмы не зарекайся! Сколько случаев, когда вполне благополучные и даже богатые люди в одночасье оказывались на нарах. Богатство ведь тоже просто так не дается, поэтому очень часто приходится нашим бизнесменам идти по жизни рука об руку с Уголовным кодексом. Просто одним удается вывернуться из рук закона, а другим на этот закон не хватает средств. От судьбы не уйдешь, не убежишь. Что на роду написано, то и получишь сполна!
