Все события, происходящие в романе, вымышлены. Любое сходство с реально существующими людьми, местностями, сооружениями случайно.
Авторы
О Нил! Твоя вода, текущая через поля, подобна амбре,
Она вкусна, как мед.
Два берега твоих — ворота в рай,
Твоя долина — лучшее место в мире.
О Нил! Твоя любовь подобна легкому ветру,
Если нет воды, нет жизни на земле.
О Нил! Кто попробует твоей воды хоть раз,
Навеки будет вместе с тобой.
Из древнеегипетского гимна
Глава первая
В ПУТЬ
— Ваша почта, миледи!
Старик дворецкий почтительно протянул серебряный поднос с несколькими конвертами.
Стройная голубоглазая девушка с роскошными белокурыми волосами, которые она расчесывала перед огромным в бронзовой оправе зеркалом работы венецианских мастеров, вопросительно посмотрела на слугу и с любопытством поинтересовалась:
— Что-нибудь интересное есть? — и, не дождавшись ответа, принялась разбирать конверты и открытки, ловко выбирая их из бумажной лужи. — Ну вот. Как всегда: счета, приглашения, "поздравления, — приуныла блондинка, сморщив очаровательный носик.
Но тут глаза ее распахнулись от удивления, и на секунду она замерла с выражением крайнего недоверия к собственному зрению.
— Ого! Письмо от моего учителя! Это такая редкость! — с усмешкой сказала Бетси, изящно вскрывая конверт серебряным ножом.
Профессор Алекс Енски так живо представил себе эту картину, словно он сам находился в кабинете мисс Элизабет МакДугал.
Все это началось, когда Алекс ехал в такси из Швеции в Данию с археологической конференции в городе Лунд, посвященной проблеме борьбы с черными археологами. Все было как всегда. Разгромные, полные яда выступления и споры до седьмого пота. Ничто не предвещало крутых изменений в жизни Енски-старшего.
Хотелось домой. После таких мероприятий всегда хотелось домой. В свой уютный кабинет, к своему утреннему кофе со сливками и кусочками шоколада, в свой домашний халат и к своим любимым тапочкам. А если эти компоненты соединить вместе и подсесть к камину, то только после этого начинаешь понимать, в чем же заключается смысл жизни.
От того, что перед ним маячила перспектива оказаться дома только ближе к вечеру, профессору становилось грустно. Алекс даже слегка поежился, как от сырости, хотя в салоне такси было тепло и стоял терпкий запах кожи, щедро сдобренный запахом ванили.
Какой-то странной далекой тоски добавлял таксист-араб с оригинальным именем Джихад, бормочущий себе под нос что-то хнычущее и ругательное. Хотя на самом деле он был безмерно рад. Его клиенту поездка обойдется недешево, и, кроме всего прочего, возвращаясь из Копенгагена, он обязательно подхватит еще каких-нибудь сумасшедших туристов, желающих посмотреть 25-километровый мост между Данией и Швецией.
Вот так все и начиналось: утопающий в комфорте на заднем сиденье профессор в летящем над водой такси.
Даже день выдался удивительно чистым и звенящим для конца ноября, что в такое время года в Скандинавии большая редкость.
Эту идиллию нарушил звонок мобильного телефона. Лениво покопавшись в поисках телефона, Алекс включился в разговор.
Звонил Гор.
— Я слушаю.
— Папа, это я.
И мир со звенящим шуршанием начал рушиться в пропасть.
— Слушай, тут такое дело, бумага к тебе пришла из частной нотариальной конторы. Контора не наша. Зовется “Бейкер и Маккензи”, — начал без предисловий Гор, — ты что, поменял нашего нотариуса?
Алекс от удивления даже не возмутился от такой дерзкой мысли. Врачи, юристы и нотариусы — это те люди, которые работали с семейством Енски из поколения в поколение. Енски-старший нахмурился и потер в задумчивости свою бородку. Неужели он упустил такой важный момент в воспитании сына? Необходимо при случае объяснить Гору, что менять их нельзя, иначе это может повлечь за собой неразбериху в документах и прочие неприятности, в том числе и со здоровьем. Таксист-араб заерзал на месте, почувствовав, что клиент волнуется. Ему очень не хотелось возвращаться без приварка в Швецию. В последнее время все так подорожало, а большая семья Джихада Баальбаке хотела кушать три раза в день. Однако клиент без напряжения продолжил свой разговор с невидимым собеседником, и стало ясно, что возвращаться обратно он не намерен.
— Нет. Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя. — Алекс на секунду задумался. За окном машины убаюкивающе мелькали бетонные конструкции. — Вскрой, пожалуйста, конверт и зачитай, что там написано. Да, да. Прямо сейчас.
Оказалось, что это приглашение на оглашение завещания Феликса Юсупова. Того самого, который погиб несколько месяцев назад при перестрелке в Одессе, когда выясняли отношения черный археолог Бетси МакДугал и местный торговец историческими артефактами Булыгин. Феликс тогда долго висел на волоске между жизнью и смертью, однако слепые богини судьбы безжалостно обрезали нить его жизни. Хотя Юсупов все-таки исхитрился и напоследок, похоже, приберег ход конем.
Весь остальной путь Алекс недоумевал, о чем хотел сказать ему Феликс уже после своей смерти. И что заставило его упомянуть в завещании профессора археологии Алекса Енски. Конечно, Юсупов читал в госпитале книгу о Египте, автором которой был профессор, но книга книгой, а завещание завещанием.
Калиброванные белокурые стюардессы-датчанки не взволновали воображение Енски-старшего, пребывающего в глубоком недоумении. Что-то колючее и тревожное поселилось внутри. Алекс ерзал в кресле, хмурился и все время пил минералку.
Самолет компании “Бритиш Эарлайнс” прошел по краю сознания, приземлившись в Лондоне в положенный срок.
Дома его встретил взъерошенный Гор. Уже несколько дней подряд его молодая жена с Украины плохо себя чувствовала. Сам Гор выглядел так, словно кто-то таскал его за волосы. Он ходил по дому как тень отца Гамлета и незлым тихим словом вспоминал семейного врача. Семейный врач, безобидный швед с каменным лицом, в который раз терпеливо объяснял, что эти недомогания связаны с переменой климата и ничего страшного и необратимого не происходит. Покой и витамины сделают свое дело, и Джейн, как называли Яну Градову англичане, обязательно поправится. Гор очень красочно передал разговор с врачом в лицах, и теперь его глаза горели от раздражения, он нервничал и мял пальцы рук.
Алекс отнес свой чемодан в кабинет и, не раздеваясь, упругим шагом отправился в крыло молодоженов.
В комнате было тихо и стоял полумрак. Тяжелые портьеры были задернуты, и только мелкие пылинки лени-
