— Знаете, Элизабет, давайте-ка обратно в гостиницу. Время в принципе у нас еще есть. Я еще успею нашу красавицу отмыть.
— Ну, поехали, — улыбаясь, согласилась девушка и завела машину.
— И не забудьте захватить своего “шахтера”, — сказал профессор, имея в виду Анубиса.
Такой странной компании гостиница, наверное, никогда не видела.
Первым шел Енски с кошкой на руках, за ним сразу же шла Бетси, а чуть позади за ней трусил Анубис. Удивительнее выдумать невозможно. Старик и молодая женщина, кошка и собака. Сплошные контрасты.
Войдя в номер, он положил грязную кошку на диван в стиле ампир и пошел заниматься гостями. Девушку он усадил в уютное глубокое кресло, а собака сама по себе пристроилась у нее в ногах.
— Вино, сок? Может быть, заказать чай или кофе? — поинтересовался Алекс.
— Сок. Только похолоднее. В такую жару хочется оказаться на Северном-полюсе. Даже не верится, что за окном конец декабря.
Енски налил виноградный сок в высокий бокал и передал его вместе с салфеткой Бетси.
— Я скоро вернусь. Думаю, ванная процедура много времени не займет. Если станет совсем скучно, полистайте газеты и журналы. Они у меня свежие. Ну и конечно же, на крайний случай, можете включить ящик. Вдруг что-нибудь стоящее покажут. — И исчез в ванной, неся кошку, как бесценный экспонат.
* * *
Через пару минут раздался шум льющейся воды. Вдруг профессор вспомнил, что еду-то он кошке купил, а вот про миску совершенно забыл. Не откладывая это в долгий ящик, оставил кошку в ванной, а сам отправился сделать заказ портье. Возвратившись в ванную, Алекс увидел, что кошка как сидела на прежнем месте, так и , сидит. Более того, она внимательно изучает процесс исчезновения воды в стоке. На серой мордашке был отчетливо виден мыслительный процесс: животное хмурилось, удивлялось, шевелило ушами и, кажется, было недовольно. Попробовав лапой воду, кошка немедленно ее стряхнула и стала облизывать лапу.
— Ну что, замарашка моя, давай мыться, — улыбнулся профессор и стал поливать зверька теплой водой из душа. Он ожидал, что кошка станет вырываться или, на худой конец, громко мяукать, но животное терпеливо переживало процесс мойки. “У нее явно философский склад ума”, — подумал Алекс. Он так увлекся этим делом, что даже вздрогнул, когда дверь ванной открылась и Бетси громким голосом поинтересовалась:
— Профессор, помощь не нужна? — И тут же добавила: — Вы так тихо это делаете, что я даже испугалась, не приключилось ли чего с вами.
— Нет, — поблагодарил Енски, вытирая кошку махровым полотенцем с вензелем отеля. — Все хорошо.
— Ой, какая прелесть! — заворковала девушка, глядя на мокрое животное. — Какая она стала ушастая!
Профессор вытер кошку и посадил ее на диван вылизываться.
Когда Алекс переоделся и археологи мирно устроились на диване с запотевшими стаканами сока в руках, он спросил у Бетси:
— Как, говорите, зовут вашу собаку? — Он кивнул в сторону Хентиаменти.
— Анубис.
— Вот и прекрасно! — воодушевился он. — Тогда кошку будем звать Баст.
Собака подняла голову и пристально посмотрела на профессора, потом лениво потянулась и направилась в сторону кошки. Баст, совершенно не обращая на пса внимания, с упоением вылизывала свою чистую шерсть. Анубис издал утробное ворчание. Кошка лениво повернулась в его сторону и уставилась на него немигающим взглядом желтых глаз.
Немая сцена.
Молчаливый диалог.
Анубис развернулся и пошел к ногам хозяйки. Бетси потрепала его по холке:
— Молодец, хорошая собака.
Енски, наблюдавший все это через мутное стекло бокала, сказал:
— Элизабет, вы не находите, что мы с вами тоже жили как кошка с собакой. Даже сейчас волею судьбы у вас собака, а у меня кошка. Странно все это, не правда ли?
— Странно. Еще более странно, что вы, профессор, вдруг так резко изменили свою точку зрения, — с легким налетом подозрения отозвалась она.
— Ничего странного, девочка, — устало сказал он. — Человек должен меняться. Обязательно должен. Иначе никогда не сможет разбудить в себе спящего Бога или, что еще хуже, он станет неинтересен, заплесневеет и выйдет в тираж. И никогда больше не сможет заниматься археологией или любым другим делом. О нем не напишут книгу, не сделают фильм, о нем не вспомнят внуки и забудут друзья.
— Но что-то же заставило вас измениться, — начала мисс МакДугал и тут же прикусила язык.
Это звучало обидно. Скорее даже невежливо. Она ясно дала понять собеседнику, что не ожидала от него
такой способности. Старый профессор уловил обличительные нотки и грустно усмехнулся.
— Именно так. Что-то заставило. Настоящему человеку не нужны катализаторы, не нужны обстоятельства, которые приходят извне. Он меняется сам. Потому что ему хватает разума не стоять на месте, а идти и идти вперед, дальше. Ему хватает сил убивать в себе свинью. У меня для такого не хватало ни сил, ни разума, поэтому у меня для изменений нашлась уважительная причина.
— Какая? — спросила Бетси.
— Все очень банально и даже как-то скучно. — Он повертел бокал в руках и поставил его на стол. — Внуки. Мои будущие внуки. Им нечего будет сказать о собственном деде. Он прославился только тем, что постоянно воевал со своей самой лучшей студенткой. Своим упрямством и занудством. Невеселая картина…
Откуда-то издалека в раскрытое окно ветер принес заунывный призыв муэдзина.
— Ладно, пора. Я только покормлю кошку, и поедем поздравлять всех с Рождеством.
Время поздравлений, распития вина и пива, дружеских улыбок тянулись для профессора как липкий сон. Ему хотелось вечера. Утренняя арабка, так откровенно возжелавшая его внимания, волновала воображение Алекса Енски. Он задумчиво улыбался и углублялся в размышления, которые больше смахивали на мутные картинки на запотевшем зеркале. Даже полосатая любимица Баст потерялась где-то в лесной чаще смутных ожиданий почтенного археолога.
В условленное время он спустился в холл отеля. Мона уже была там, в досадливом нетерпении поглядывая на циферблат больших часов, висевших над стойкой портье. Но как только девушка увидела профессора, то широко, по-американски улыбнулась. Алекса снова что-то царапнуло внутри, но он так был увлечен болезненным очарованием египтянки, что не обратил на это никакого внимания. Галантно взял ее под руку и поинтересовался:
— Так что же мы будем праздновать?
— Мой день рождения, — загадочно улыбаясь, ответила она.
— День рождения, — повторил Енски. — Я не буду спрашивать, сколько лет исполнилось такой очаровательной леди, потому что точно знаю, вам не может быть больше семнадцати лет. ; Он усадил ее на диван в холле.
