Католическая церковь оставалась далеко не безразличной к бурным событиям, потрясавшим светский мир. В 1950-е и в начале 1960-х гг. огромное число мужчин и женщин были посвящены в духовный сан и стали священниками и монахинями. Убеждения большинства из них свидетельствовали о том, что в периоды кардинальных общественных сдвигов многие возвращаются к представлениям о Церкви, бытовавшим в былые времена. Одним из них, идущим из глубины веков, было представление о соблюдении священнослужителями целибата. На протяжении столетий его придерживались, принимали или смирялись с ним миллионы служителей Церкви, чьи сетования по этому поводу сводились скорее к собственной несостоятельности, чем к исходной несуразности обязательного целибата. Когда в 1960-е гг. с условностями было покончено и большинство традиций оказались поставленными под сомнение, значительная часть основной массы священнослужителей стали смотреть на целибат более трезво, и многим совсем не нравилось то, что они видели.
Целибат как постоянный образ жизни всегда было непросто соблюдать. Мы видели, с каким нежеланием религиозные женщины, изолированные в монастырях, с горечью противятся такому отрицанию их чувственности и запрету вступать в интимные отношения, в которых они могли бы ее выражать. С другой стороны, женщины, добровольно посвященные в духовный сан ради осуществления своего призвания, противятся этому в гораздо меньшей степени, поскольку преимущества целибата значительно перевешивают его недостатки. Что касается священнослужителей-мужчин, нередко им приходится бороться с собственной сексуальностью всю жизнь, преодолевая суровые испытания в борьбе с такими врагами, как ночные семяизвержения, онанизм и навязчивые фантазии. Многие из них нарушают данные ими обеты с женщинами или друг с другом. Целибат для них составляет самое суровое обязательство, нарушаемое чаще других.
Целибат был чем-то гораздо более значительным, чем суровое обязательство, вполне возможно, что он составлял самый обременительный обет. Кроме того, он также представлял собой состояние, отличавшее католических священнослужителей от представителей большинства других конфессий. Англиканское вероисповедание и буддизм, в числе других религий, также частично представлены священниками, соблюдающими целибат, но ни в одном другом вероисповедании, кроме католицизма, он не занимает господствующего положения в иерархии моральных ценностей. На протяжении столетий громогласные теологи защищали его как высшую добродетель, угодную Господу и сравнимую с целомудрием самого Христа. Даже в 1960-х гг. выразители взглядов Католической церкви его восхваляли. Целибат «гораздо более ценен для Господа», чем супружество, писал один из них. «Объективное преимущество девственности над браком нельзя подвергать сомнению», – заявлял другой.
Однако некоторые добросовестные и более дальновидные служители Церкви думали иначе. В частности, руководитель лечебно-восстановительного центра для священнослужителей, страдающих психическими расстройствами, говорил о том, что:
многие неврозы, которые мы лечим, обострены образом духовной и общественной жизни, который стимулирует священнослужителей… пытаться быть счастливыми без того, чтобы внушать и испытывать чувство подлинной и искренней любви
[995]
.
Тридцать второе правило иезуитов Noli me tangere
[996]
, например, запрещало им касаться друг друга даже в шутку. У них также были запрещены особые дружеские отношения (P.F.s)
[997]
между отдельными людьми
[998]
.
В 1967 г. большинство монахинь, ответивших на вопросы анкеты для членов женских монашеских орденов, полагали, что «традиционный способ соблюдения целомудрия в жизни служительниц Церкви способствует развитию у них обособленности и возникновению у монахинь ощущения ложного мистицизма»
[999]
. Мощь накопленного недовольства, недоверия и неповиновения зиждилась на фундаменте богословия, господствовавшего в умах людей на протяжении двух тысяч лет. И вдруг так долго соблюдавшие целибат священнослужители должны были каким-то образом обосновать свою психологическую глубину, зрелость и целостность. Сложилась благоприятная обстановка, в которой служители Церкви начали серьезную подготовку масштабного события, которое вошло в историю под названием Второй Ватиканский собор.
Ватикан провозглашает целибат блистательной драгоценностью
[1000]
XX Вселенский (Второй Ватиканский) собор Римско-католической церкви начался в 1962 г. по инициативе либерального Папы Иоанна XXIII для обсуждения проблемы христианского единства. Раскачивающийся маятник существовавших возможностей оказывал глубокое влияние на позиции католического духовенства. Золотистые отблески оптимизма подогревали страстное желание основополагающих перемен, которым томились служители Церкви. А почему бы и нет? Представители духовенства, соблюдающие целибат против воли – как и те, кто целибат не соблюдает и потому живет с постоянным чувством вины, – были убеждены в том, что дилемма, существующая на протяжении столетий, может быть решена, если соблюдение целибата перестанет быть обязательным. Такой подход позволил бы честным мужчинам и женщинам посвящать себя служению Господу, не принося для этого в жертву собственную сексуальность. Некоторые уверенные в своей правоте представители духовенства даже решались на исключительный шаг и сочетались браком, уверенные в том, что Второй Ватиканский собор оправдает их и узаконит вновь обретенный ими статус.
Внезапная кончина Папы Иоанна XXIII в июне 1963 г. покончила с атмосферой надежды. Меньше чем через три недели из железной печной трубы над Сикстинской капеллой показался белый дым, возвестивший об избрании Павла VI – Папы, на корню задушившего все надежды на то, что Второй Ватиканский собор изменит церковную догматику в отношении целибата. 11 октября, до начала обсуждения проблемы, новый Папа сообщил Собору, что публичное обсуждение вопроса о целибате совершенно неприемлемо и что сам он решительно собирается сохранить статус целибата неизменным. Последовавшее голосование о сохранении существовавшего долгие столетия правила целибата прошло с сокрушительным результатом: 2243 епископа, проголосовавших «за», совершенно подавили мнение ничтожного меньшинства из одиннадцати упорствовавших диссидентов, высказавшихся «против». Принудительный целибат как непременное условие религиозного служения остался неизменным. Жалобы и сетования потрясенных и нередко ожесточенных служителей Церкви были слышны и понятны повсеместно.
