который будет беззаветно любить меня, а я – его. Еще я знаю, что когда совершенно сознательно вступлю с ним в половые отношения, это станет самым большим даром, который я сделаю в своей жизни
[1137]
.
МакКарти, терзавшаяся сексуальными желаниями, порой задумывалась над тем, «стоило ли и в самом деле ждать, если ожидание оказывается таким долгим»
[1138]
. Ее воспоминания о ненайденной любви, рассказанные в основном в историях о ее любовных похождениях и сексуальных контактах (без проникновения), особенно интересны потому, что она представляет в них себя как послереволюционное отклонение от нормы. Ее мир далек от религиозных корней ее более спокойных сверстниц из движения «Истинная любовь ждет», многочисленных и действовавших в рамках прекрасно организованной инфраструктуры, помогавшей им сдерживать свои желания в ожидании любимого избранника или избранницы. МакКарти, журналистка колонки «Свежее чтиво» ирландского издания журнала «Роллинг Стоун», постоянно бахвалилась своим обаянием и привлекательностью и подчеркивала: «я не религиозная фанатичка правого крыла и не девица строгих правил. Я не из тех дам, что на балу остаются без кавалера, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы найти парня, который провел бы со мной ночь»
[1139]
, но она определенно предпочитала оставаться в одиночестве. В ее безумном мире девственницы по определению – это религиозные фанатички правого крыла, девицы строгих правил, дамы, остающиеся без кавалера или просто чокнутые.
Будучи девственницей в собственном толковании этого слова, МакКарти признает, что многие ее друзья не без издевки говорят о том, что она «на самом деле не девственница». Ведь как ни крути, «слова целомудрие и непорочность являются составными частями понятия девственность, а я никогда не говорила о себе, что целомудренна или непорочна»
[1140]
. Она отвергает мнение скептиков, потому что их принцип «либо все, либо ничего – комплекс: либо девственница, либо потаскуха, – в действительности все извращает». Ее собственное понимание девственности существенно от этого отличается.
Поскольку это единственный акт, физически соединяющий вместе двух людей, в котором все части действительно прекрасно подогнаны друг к другу, я наполнила его символическим значением и оставила для него особое место в своей жизни
[1141]
.
Воздержание является единственной возможностью избежать беременности, а МакКарти еще не была готова иметь детей. Положение, занимаемое ею среди знакомых, в некотором смысле было уникальным, поскольку оно «повышало мое чувство собственного достоинства и неповторимости независимо от того, знает кто-нибудь об этом или нет… Именно оно продолжало удерживать меня на плаву, когда все остальные стороны жизни оказывались в подвешенном состоянии, и я теряла над ними контроль»
[1142]
.
Достаточно откровенные и сосредоточенные на собственных проблемах воспоминания МакКарти в основном представляют интерес как показатель «тенденции развития отношения к девственности», о которой после сексуальной революции не принято много говорить, но среди тех, кто ее не поддерживает, вопрос обсуждается все более широко. Может быть, МакКарти ни с кем из таких людей лично не знакома, но она не одинока. Она оригинальна в том, как выстроила свою систему ценностей и как ей удалось определить критерии, позволяющие выразить сексуальность – «может быть, я стала настолько похожа на шлюху, насколько это доступно девственнице»
[1143]
, – не подвергая (по ее мнению) риску свою девственность и не теряя чувства собственного достоинства. Напротив, МакКарти чувствует себя полной сил и уверенной в себе. «В конце концов, я поняла то, что уже знала, – я стою того, чтобы ждать, и кроме влагалища у меня есть еще очень много того, что я могу предложить»
[1144]
. В качестве декларации молодежного сексуального бунта ее книга «Там была, но этого не сделала: воспоминания девственницы» свидетельствует о появлении новых литературных работ, несущих положительное отношение к девственности в противовес широко распространенной в обществе точке зрения о том, что половая жизнь необходима, нормальна и вполне доступна. В современной женской литературе о целибате обычно признается тот факт, что страстные сексуальные желания составляют определенную проблему, но она имеет второстепенный характер. Одним из ее очевидных решений является мастурбация. Многие феминистки считают ее прекрасным выходом из положения, даже желательным. Останавливаясь на этом подробнее, одна из авторов пишет:
В то время, когда наша культура связывает наш эротизм с гетеросексуальным половым актом и размножением, мы в состоянии совладать с нашей сексуальностью без того, чтобы ставить мир с ног на голову. Благодаря целибату и мастурбации мы можем не только определять наши половые потребности, но и удовлетворять свои сексуальные побуждения
[1145]
.
Салли Клайн с этим согласна, она уверяет «убежденных холостяков» в том, что мастурбация вполне может стать составной частью «целенаправленного, добровольно избранного целомудрия… в сочетании с независимым, самостоятельным взглядом на проблему»
[1146]
. «Белая ворона» Тара МакКарти идет гораздо дальше, удовлетворяя свои сексуальные потребности путем взаимной мастурбации и орального секса. Однако Габриель Браун неодобрительно относится к самопроизвольному половому возбуждению. «Мастурбация… прежде всего, является сексуальной активностью… если вы хотите соблюдать целибат, не следует мастурбировать»
[1147]
, – считает она. Очевидно, что разные взгляды на трактовку целибата определяют различие подходов к проблеме мастурбации. Современные феминистки усматривают в этом положительное дополнение к целибату. Мыслители, рассматривающие целибат с позиций сексуальности, полагают, что
мастурбация снижает значение или сводит на нет решение о целомудренном образе жизни. На том же основании от этого отказываются служители христианской Церкви, озабоченные соблюдением непорочности данных ими обетов сексуального целомудрия.
Целибат лесбиянок против «смерти лесбийской кровати»
[1148]
