Сначала Антоний стремился лишь к одиночеству и спокойствию, чтобы охладить свой пыл чтением Священного Писания и молитвой о том, чтобы познать Христа. Место, где он мог себе в этом не отказывать, находилось неподалеку от селения, там он мог спокойно размышлять, и ему не мешали проходившие мимо люди.
Тем не менее юношу продолжала донимать неуемная плотская похоть, лишая его надежды на безмятежное подвижническое существование. Позже он писал о том, что «злые помыслы – козни дьявола». Он боролся с демонами всеми доступными ему средствами, укрепляя тело бессонницей, отказываясь от всех удобств, даже от самого необходимого. Он питался лишь хлебом с солью, иногда раз в день, иногда раз в два, а то и в четыре дня, и запивал его водой. Однако такое подвижническое воздержание не унимало его «юношеский зуд», иными словами, «демона похотливости».
Делая все возможное, чтобы его одолеть, Антоний заточил себя в гробовой пещере и плел корзины, чтобы заработать денег. Единственным человеком, с которым он продолжал встречаться, был один из его друзей, время от времени приносивший ему еду. Больше пятнадцати лет он упорно продолжал борьбу лишь для того, чтобы прийти к следующему выводу: «Кто в пустыне в своей келье предается тишине, тот неуязвим для трех искушений: слуховых, речевых и зрительных; одна лишь борьба предстоит ему: борьба с чувственностью»
[208]
.
(На знаменитой картине Иеронима Босха «Искушение святого Антония» изображена фигура полностью одетого Антония, сидящего с Библией в руках на скале. Он с отвращением смотрит на омерзительные создания, многие из которых обезображены шипами. Голая женщина, стоящая к нему вполоборота, бесстыдно делает ему прозрачные скабрезные намеки. Повсюду суетятся мерзкие твари, голые женщины и горбун, бесстыдные гоблины, рыбы, олицетворяющие порок, и злые искусители, в то время как объятый тревогой монах, один из нескольких сторонников Антония, сжимает Библию.)
Из мрачного склепа, составлявшего его мир, Антоний перебрался в заброшенную крепость. Спустя двадцать лет (в 305 г.) он решил искать себе последователей среди бродивших в округе христианских отшельников, также оставивших мирскую суету в стремлении избавиться от ее безжалостных требований и непреклонности, ее преследований, долгов, а заодно и от ее злопамятных и опасных единоверцев. Антоний со своими приверженцами направился в восточную пустыню, единственными обитателями которой были кочевники, и обосновался там в пещере на горе Кол-зим. Он жил в этой убогой обители анахорета на горе Святого Антония до самой своей кончины в 356 г.
Антоний получил известность как отец-пустынник, основавший монашество, но в его дни в качестве «отрекшегося» он примыкал к распространенному тогда течению. Отрекшиеся, сначала бродившие по египетским городам и селениям, позже объявили своими владениями пустыню. Другой отец-пустынник, Аммон из Нитрии
[209]
, соблюдавший целибат, сразу же после вступления в брак убедил жену отказаться от половой жизни. Прожив восемнадцать лет в целомудренном брачном союзе, жена Аммона убедила его уйти в пустыню. «Негоже тебе скрывать такую добродетель, как твоя», – говорила она
[210]
. После такого лестного довода Аммон отправился в пустыню, где его высокая духовность привлекла к нему нескольких отрекшихся, ставших его учениками и последователями. Позже они пошли дальше вглубь пустыни, в Келлию
[211]
, создавая себе «кельи» в пространствах между дюнами. Каждый человек выкапывал собственный колодец с солоноватой водой, и так возникли несколько небольших оазисов.
Но Келлия, тем не менее, была расположена слишком близко от центров цивилизации с ее страданиями и искушениями. Дальше, на расстоянии дневного и ночного перехода от нее, раскинулась Скитская пустыня, теперь называемая Вади-Натрун, где было проще добывать воду, потому что там, где проходила граница с заболоченными землями, богатыми содой, было много источников. «Скитская пустыня, – писал Питер Браун, – была героическим форпостом египетского отшельничества… тем фоном, на котором развивалось действие во многих литературных произведениях последующих веков, героями которых были отцы-пустынники»
[212]
. К 400 г. эта пустыня стала домом для тысяч монахов. Антоний, Аммон и их ученики преобразили пустыню, построив небольшое поселение.
Освободившись от превратностей и неурядиц общества, отцы-пустынники сталкивались с двумя могучими соперниками: дьявольскими искушениями и грозной природой. Их главной целью было использование Божьего дара свободного выбора для искупления грехов и возврата к «совершенной жизни», развращенной грехопадением. Иероним, с юности ставший отцом-пустынником, любил вспоминать свои похождения. Он, бывало, сидел в одиночестве, «скрыв руки и ноги под безобразной власяницей… с кожей черной, как у эфиопа», и боролся со сном. Когда сон его одолевал, он без сил валился на землю. Питание его было поистине жалким: холодная вода и ничтожное количество сырой пищи. И несмотря на эти ужасные лишения, на которые он шел сознательно, чтобы преодолеть страх ада, сидя голодным в лихорадке в пустыне, мысленным взором он видел кружившихся вокруг него девушек. Он был «скорее мертв, чем жив», по его собственным воспоминаниям, однако его «продолжала одолевать неуемная похоть»
[213]
.
Жизнь в пустыне шла своим чередом с присущими ей драмами, возможностями и принципами. Со временем монах-пустынник Иоанн Кассиан Массалийский
[214]
и другие монахи разработали свод правил о том, как преуспеть в таком образе жизни. Как и в предшествовавшем их существовании главной проблемой были еда и вода: сначала проблема состояла в том, как их получить, а потом, что было в чем-то сложнее, – как распределить их таким образом, чтобы скорее поститься, чем питаться. Добыча пропитания там всегда была насущной проблемой, поскольку Египет был неизменно прожорлив и над ним постоянно витал призрак голода. Если илистые воды Нила несли людям изобилие, то пустыню можно было сравнить с пустым корытом. По этой причине общественное мнение приветствовало победы святых отцов над голодом и собственным аппетитом с еще большим энтузиазмом, чем стремление к обузданию ими похотливого зова плоти. Пост воспроизводил самое непреодолимое искушение Адама, но результат был совсем иным, поскольку в отличие от первого человека, который питался фруктами, святые отцы должны были сами добывать себе пропитание.
