Целибат, вдохновлявший движение шейкеров, видимо, одновременно его уничтожал. Тем не менее это был не сам по себе принцип безбрачия, а то, как он представлялся и как воспринимался. По мере того как на новых процветающих землях материальное положение шейкеров улучшалось, они, скорее всего, просто перестали отдавать себе отчет в том, насколько лучше стали жить. Улучшение питания и здоровья снизило опасность деторождения, что раньше составляло одно из основных преимуществ целибата. Равенство полов отчасти нарушалось безликими одеждами входивших в секту шейкеров женщин. И хотя наиболее харизматичные из них проповедовали целибат и сами его соблюдали, как и мать Анна, движение перестало предлагать достаточное вознаграждение для того, чтобы сохранять численность своих членов или привлекать достаточное количество новообращенных. В конце концов, оно сократилось до незначительной группы верующих.
Самой большой неудачей шейкеров стало положение с их детьми, поскольку большая их часть отвергала суровую религию и аскетический образ жизни. На Горе Ливан с 1821 по 1864 г. из принятых в общину ста сорока четырех мальчиков восемь умерло, десять были «унесены прочь», двое отосланы из общины, двадцать два стали шейкерами, а сто два ушли «в мир». Они так поступили, потому что шейкеры подавляли связи между родителями и детьми, чье существование их теологи даже отрицали, хотя, как всем нам прекрасно известно, именно они играют основную роль в нормальном развитии ребенка. Вместо этого шейкеры отвергали свою молодежь, а потом рассчитывали на то, что дети воспримут образ жизни, казавшийся безразличным или враждебным их молодежным потребностям, проблемам и возможностям. Молодые люди под влиянием гормональной перестройки с угрюмым ожесточением противостояли суровому режиму общины и с увлечением приобретали трудовые навыки в надежде на то, что, как они справедливо полагали, эти навыки позволят им добиться успеха в презренном внешнем мире, о котором им было известно не так уж много. Поэтому не было ничего удивительного в том, что обрядом перехода к зрелости у многих становился путь из общины в манящий внешний мир, отнюдь не вызывавший у них презрения.
Отец Дивайн
[405]
«Мир вам!» – таков был лозунг того мира, в котором в 1879 г. в городе Роквилл, штат Мэриленд
[406]
, родился младенец Джордж Бейкер. Основатель самых успешных в США в XX в. общин, где соблюдали целибат, был сыном бывших рабов. Для его семьи, боровшейся за выживание, имели значение даже те незначительные заработки, которые он получал ребенком на временных работах. Кроме работы Джордж достаточно долго ходил в школу, чтобы стать заядлым читателем и всю жизнь следовать советам учителей о необходимости соблюдать пунктуальность, поддерживать чистоту, быть сдержанным и много трудиться.
Помимо работы и школы на формирование и становление личности Джорджа оказала влияние Иерусалимская методистская церковь Роквилла. Ее чернокожие светские проповедники вдохновили его, а их тесная, спаянная община приняла его в свое лоно, защитив от тех, кто насмехался над его небольшим ростом – когда он вырос, рост его составлял всего пять футов и два дюйма.
Мать Джорджа скончалась, когда он был еще подростком. Ее вес тогда составлял четыреста восемьдесят фунтов, и, как писала местная газета, она считалась «самой крупной женщиной округа, если не всего государства». Вскоре после смерти Нэнси Бейкер Джордж оставил дом и ушел в Балтимор. Он навсегда порвал со своим прошлым, отказался от семейных связей и в одиночестве отправился на поиски собственных истин.
В Балтиморе Джордж узнал о тяжелом городском труде, бедности, профсоюзном движении и расизме, таком же разрушительном, как суд Линча в сельском Мэриленде. Но Господь не оставил порочный город. Джордж находил убежище в городских церквах, устроенных в помещениях бывших магазинов, и там оттачивал ораторское мастерство, одновременно укрепляя преданность своим религиозным убеждениям. Постепенно он создал религиозное учение, в котором афроамериканская духовность сочеталась с бытовавшими тогда представлениями о силе позитивного мышления, достижении единства с Господом, соблюдении целибата и об уничтожении не просто расизма, но и расы как таковой – понятия, которое, как он полагал, не существовало
[407]
.
Глубокая религиозность Джорджа Бейкера вела к мистическому опыту, во время которого он «говорил на языках» и достигал нового уровня бытия. Позже он стал называть себя Посланником. «К 1907 г., – писал его биограф Джилл Уоттс, – Посланник верил, что был сыном Божиим и что судьбой ему было уготовано нести слово Божие неграмотным и обездоленным»
[408]
.
И вновь Господь целибата избрал своим представителем одного из униженных, на этот раз представителя народа, лишь недавно избавленного от рабства, все еще склоненного к земле ненавистью и страхом, обычаем и историей, могуществом несправедливых законов и силой жестоких репрессий.
Антирасистская миссия Посланника направила его на юг, чтобы покончить с законами Джима Кроу
[409]
, «даже если это будет стоить мне жизни», как заявил он. Так вполне могло случиться – линчевание, нередко сопровождавшееся кастрацией, было распространенной судьбой неудачливых или неблагоразумных негров. Не обращая внимания на эти опасности, Посланник отправился в Джорджию. Там странствующий проповедник, чьи слова вызывали у аудитории сильные чувства, призывал своих слушателей следовать любящему Господу, создавшему мир, где такие понятия, как пол и раса, были бессмысленными ярлыками.
Как же могли слушавшие его люди убедиться на опыте в существовании этого мира, бросающего вызов иллюзорным понятиям пола и расы? Через силу мысли, учил Посланник, поскольку мысль, проясненная целибатом, могла преодолеть ужасные препятствия, созданные понятиями расы и пола. В этом и состояло уникальное в своем роде и однозначное послание: преобразовывайте общество через обуздание ваших собственных самых главных потребностей.
Ставя под вопрос понятие расы, Посланник наносил удар по самим основам американской социальной структуры. В то же время его поддержка целибата смягчала еретическую сущность послания тем, что там ничего не говорилось о расхожей легенде – одновременно раздражающей и пугающей белых, – о буйной сексуальности негров. И этот вопрос поднимал чернокожий проповедник, красивый мужчина, обожаемый его паствой, настолько безупречный в отношении собственного целомудрия, что ни тайный следователь, ни бывший его последователь никогда не нашли бы и тени доказательств того, что он хоть раз сделал в жизни неверный шаг.
