– Настоящий ученый сознательно должен ограничивать себя, посвящая науке…
– Нет, дослушай, пожалуйста, – жестко сказала я. – Смог бы Проскурин найти эту планету, если бы не полетел в экспедицию свободного поиска? А ему пришлось приостановить свои земные исследования, верно?
– Но Проскурин все равно остался биологом, иначе мьенги…
– Мьенги – отдельный вопрос, – не согласилась я. – Договориться с ними было сложно, но не будь Проскурин дипломатом – и у него бы это не получилось.
– У Проскурина была великая цель, ради которой он пожертвовал несколькими годами своей жизни. И достиг ее.
Я слушала и не понимала, как лед в ее голосе сочетался с пафосным смыслом?
– Какую цель ставит перед собой Солнце? Петь песенки? Играть на гитарке? Такова цель для его блестящего, не побоюсь этого слова, интеллекта? Он зря тратит свое время, и подбивает на это всех остальных! И ты, Маша, вместо того, чтобы потакать ему, должна…
Все. Довольно жить иллюзиями. Ни я, ни моя тезка тебе ничего не должны. Пришлось повысить голос, так как она продолжала вещать про наш с Машей долг.
– Согласно Земной Конституции, каждый человек имеет право на свободу – свободу слова, свободу голоса, свободу волеизъявления и самовыражения. Никто не вправе мешать личности самовыражаться, если это не препятствует самовыражению других личностей. Твоему самовыражению, Таня, препятствует самовыражение Дрюни, Кира, Ингвара и Тхао?
Эта тирада заставила ее замолчать. Не знаю, задумалась ли Максимова о смысле моих слов, или ее в большей степени зацепила их форма – цитировала по памяти, статья вторая, параграф первый – но возражать она не стала. Просто развернулась и ушла.
Подумать только, молодая девчонка, должна бы ходить на свидания, заниматься сексом – в ее возрасте самое время набираться опыта. Нет же! Помнится, на истории права нам рассказывали про один из непростых периодов в жизни нашей планеты, когда еще существовало множество отдельных государств – больших и маленьких. Так вот наш историк посвятил целых два часа стране, занимавшей колоссальную территорию – шестую часть суши, давшей миру очень много. И плохого, и хорошего. Та страна жила по плану, и больше всего меня потряс такой призыв к народу: «Даешь пятилетку за три года!».
Про него и напомнила мне Таня. Уплотняй свое время до предела, и ты выполнишь план. В два и даже в три раза быстрее. Но что ты при этом потеряешь? Мы до сих пор не научились управлять временным измерением, возможно, и к лучшему? Молодость дается нам один раз в жизни, так пусть потом будет приятно о ней вспомнить. Забыть про развлечения – ради своей великой научной цели – ладно, не спорю. Но забыть про все остальное?! Забыть, что ты – женщина?! Не понимаю.
Фишка Ингвара, к счастью, снова возникла на доске, я посмотрела и на всех остальных – на месте. До ужина оставалось время, и я провела его с пользой – выбрала площадку для концерта между двумя пустующими гьерами, принесла туда несколько местных осветительных приборов – прозрачных шаров, заполненных не пойми чем, которые в темноте начинали светиться сами собой. По поводу сидячих мест – решила, пусть каждый позаботится сам. Лично я собиралась сидеть на удобном кресле-груше, который заприметила в одном из нежилых гьеров.
Сочтя свою деятельность по оборудованию площадки для концерта завершенной, я решила отчитаться Юльке. Да и Двинятина заодно предупредить – пусть внимательнее следит за студентами и их ассеями, мне теперь будет явно некогда…
– Но… как же так? – удивилась Юлька. – Разве всех не предупреждали? Я сама переводила инструкцию!
– Юля, поверь мне, гении не читают инструкций, – вздохнула я. – Спроси вот хоть Илью.
Тот никак не мог прийти в себя после моего сообщения.
– Мария, я ваш должник, – заявил он чуть позже. – Но это – невероятно! Как вы говорите – мьесс?
– Мьессс, – поправила я. – Такая белая пакость с выраженным… этим… фитотаксисом, вот!
– Феноменально! А как…
– Вы спросите лучше у Кирилла, он это «феноменально» голыми руками рвал. Кстати, последить бы за его самочувствием… У меня слабость была и голова кружилась, а ведь я только разок эту колючку потрогала… – перебила я восторги руководителя экспедиции.
Фанатик… Еще неизвестно, что с Ингваром будет, а тут одно восхищение перед открывающимися перспективами.
– Конечно, Мария, конечно, – заверил меня Двинятин.
Но это дежурное «конечно» меня не убедило. Я вытащила Юльку в другую комнату и сделала ей строгое внушение – пусть следит за своим Двинятиным. И за выполнением инструкции заодно. Переводчица прониклась и даже заметила, что на планете не все так по-райски, как ей казалось.
Еще больше она прониклась, когда перед концертом Ингвар поблагодарил меня при всех, а первую песню мальчишки посвятили «героине, чуду и красавице, от чьего дивного и проницательного взгляда не укрыться никакой проблеме». Гении умеют сказать приятное.
– Машенька, прости, пожалуйста, я, кажется, не совсем поняла, про что говорили мальчики, – обратилась ко мне Ираида Степановна в тихом промежутке перед следующей песней. – Что ты сделала с Ингваром?
– В самом деле, Маша, – поддержал супругу товарищ посол.
– Дело в том, что Ингвар порвал ассей, – ответила я. – А планета за это наказывает. Ну, вы-то хоть читали инструкцию?
– Инструкцию? А, да, читал, – отмахнулся Чи. – Порвал ассей? Наказывает? Мьенг? Маша, какая ты фантазерка.
– Да? – я опять прибегла к наиву Машеньки. – А Е-ло очень рассердилась. Говорила, что это вред. И вред недопустимый.
– Маша брала мою штопальную машинку, – Ираида Степановна была за справедливость. – И по просьбе Е-ло связывалась с Клаусом.
– И что же? – посол не верил.
– Ингвар потерял сознание, а мьессс полз в дырку на ассее, – похлопала ресницами я. – Сама видела. А Е-ло сказала…
Тут ребята заиграли вступление к следующей песне, и разговор прервался.
А потом мне и вовсе стало не до разговоров. Все-таки у Солнца на самом деле уникальный голос. И подпевали ему в этот раз не только мы с Лайзой. Бирюзовое небо постепенно темнело, вот уже зажглись мьенговские осветительные шары, а мы все слушали… Слушали…
В очередной краткий перерыв Ингвар отложил свой длинный блестящий инструмент, Комаровски снял гитару и отошел в сторону. На своих местах остались Солнце, Кир и Тхао. Первым начал Кир – на своих клавишах. Такой красивой медленной мелодии я еще не слышала. Хотя, допускаю, что свою роль сыграли и тихий вечер после напряженного дня, и мой лирический настрой… Солнце вступил чуть позже, и я замерла от восторга. Слова, сказанные… или пропетые им, показались мне тоже необыкновенными… Я даже не сразу сообразила, что Ингвар делает рядом.
– Маша, окажи мне честь, приняв приглашение на этот танец, – сказал он.
Я похлопала ресницами, но возражения не придумывались. Встала с его помощью и оказалась в бережных объятиях. Не знаю, что вообразил себе этот гений, но… мне было с ним удивительно спокойно. Как если бы я танцевала с… любимым младшим братом, которого у меня никогда не было.
