Чем, чем провинился он перед Хозяйкой?
«А что, – спрашивал внутренний голос, – разве нет на тебе вины?»
Как же не быть, есть, и немалая.
Он, естественно, сразу почувствовал, что в недоброе дело ввязался, когда согласился помогать суачиас раскапывать старые могилы. Да что там, в «недоброе». Нужно прямо признаться, что дело это страшное, святотатственное. Конечно, красивая белая женщина, чьи волосы сияют как лучи великого бога солнца Суа, подробно разъяснила Тикисоке, что такое «археология» и чем занимаются ее жрецы. Все это понятно. И однако рыться в земле, беспокоя мертвых, – грех.
Мальчик попытался было замолить часть грехов, хоть немного умилостивить и упокоить потревоженные тени предков, но не все было так просто. Его силы хватило только на то, чтобы ублажить дух усаке Мичуа. Да и то требовалась очистительная жертва. А как её совершить? Не скажешь же суачиас, что непременно нужно убить оленя или дикого кабана и, окропив свежей кровью могилы, остальное мясо следует сжечь на высоком костре. На смех поднимут. А в одиночку с ритуалом ему не справиться. Он еще не вошел в полную Силу. Учитель говорил, что нужно будет немного подождать. Но сколько именно, не уточнил.
Когда они отрыли пустую могилу, Тикисоке чуть в обморок не упал. В голове зашумела кровь, а уши буквально заложило от пронзительного нечеловеческого вопля. Мальчик завертел головой, чтобы увидеть, кто бы мог издать такой звук. И, конечно же, никого не заметил. А чего, спрашивается, оглядываться? Разве же и так не понятно, что кричали потревоженные души мертвых.
А позже этот ЗОВ. Кто-то тихо, но настойчиво окликал его по имени. И снова никого вблизи парень не заметил. Только у ног мумии Великого Гуатавиты все, хвала всемогущим богам, прекратилось. А то еще немного, и Тикисоке непременно сошел бы с ума.
Что же ему теперь со всем этим делать? Кто посоветует?
Фуратена, Фуратена. Отчего ты молчишь? Как же сейчас не хватает твоей улыбки.
Легкая, почти неосязаемая рука легла на плечо юноши. От неожиданности он чуть не свалился с камня.
Фуратена?! Ужель услышала? Неужто простила?
Обернулся.
Фигура, стоявшая перед ним, была явно не женской.
Высокий, сухощавый старик, закутанный в национальный индейский плащ. Откуда он тут взялся? Кто он? Отчего-то Тикисоке не мог рассмотреть черт лица пришельца. И не потому, что было темно. Юноша и в ночи мог различать все вокруг почти так же, как днем. Но лицо старика было каким-то странным. Оно постоянно… менялось, оплывая, как вода в ручье. То перед мальчиком стоял слепец с ужасными бельмами на глазах. А то вдруг показалось, что это… ехчки Кури. В какое-то неуловимое мгновение так и вовсе померещилось, что сюда посмел явиться предатель Ксика…
– Т-ты к-кто? – обратился к незнакомцу парень.
– У меня много имен, – тихо ответил старик. – Когда-то, очень давно меня звали Немекене. Можешь обращаться ко мне так, если хочешь.
– И откуда ты пришел, Немекене?
– А то ты уже не догадался, Парящий Орел? – улыбнулся пришелец.
Тикисоке посмотрел на темную гладь озера, потом снова перевел взгляд на странного гостя. Тот, подтверждая догадку мальчика, кивнул.
– Тебя послала хозяйка?
Старик отрицательно покачал головой.
– Я сам себе хозяин.
Тикисоке замер. Кто же он, этот Немекене, что не страшится столь непочтительно отзываться о женщине-змее? Догадка свежевылупившимся птенцом появилась в голове парня. Неужели?.. Не может быть!
– Ты все верно понял, вождь! – похвалил «старик».
Вождь? Он назвал Тикисоке «вождем»? Конечно, гость прав. После смерти дяди юноша получил права на власть в родном селении. Но как-то еще непривычно осознавать себя в новой роли. Уж больно он молод для такого дела. Да и предатель Ксика захватил сейчас бразды правления. Что же, драться с ним? Снова проливать кровь соплеменников?
– Не тревожься, – отвечал его мыслям Немекене. – Никакой крови тебе проливать не придется. Разве что подлых убийц суачиас. Судьба уже сама обо всем позаботилась.
– Как?
– Не торопись. Завтра все узнаешь.
– А как быть с уакой Великого?
– Её нельзя отдавать на забаву суачиас, – твердо сказал старик. – Утром сделаешь следующее…
Напрасно Тикисоке думал, что его уход остался незамеченным. Хорхе Солана тоже не спал. Вернее, он часто просыпался. Потому что стоило ему смежить веки, как тут же являлся его младшенький.
– Привет, папа, – улыбался Энрике. – Соскучился я по тебе тут страшно. И мама тоже скучает. И Карлос.
В холодном поту вскидывался старый Солана. Потом снова погружался в тревожное забытье, и все начиналось сначала.
Наконец, не выдержав пытки, Хорхе выбрался из палатки, чтоб подышать свежим воздухом.
Надо же. Покойники зовут его к себе. Не к добру это. Ой, не к добру. А все проклятый старый могильник. Не иначе как души древних муисков проказничают в отместку за нарушенный покой. Или сам дьявол голову морочит. Не зря же говорят, что возле кладов, указанных «светом золота», шныряет враг христиан.
И куда это мальчишечка индеец запропастился?
Уакеро огляделся по сторонам.
Ага, вот он. Сидит на камне на берегу озера и с кем-то разговаривает. По виду, со своим соплеменником. Фигура этого второго индейца показалась Солане подозрительной. Не потому ли, что от нее исходило слабое свечение, словно гость специально обмазался фосфорной краской?
– Кто там? – грозно окликнул Хорхе в темноту.
Светящаяся тень испуганно шарахнулась в сторону озера и исчезла. Колумбиец потрясенно потер глаза. Примерещится же спросонья.
Но на всякий случай, подойдя к Тикисоке, поинтересовался:
– Кто это с тобой беседовал?
– Когда? – неподдельно удивился мальчик.
– Да вот, с минуту назад.
– Никого не было. Это, наверное, ветер.
Солана недоверчиво хмыкнул.
– Ветер? Ага, значит ветер. Может быть, может быть.
Но сам он готов был голову заложить, что «сияющий» не был обманом зрения.
– Ладно, пойдем спать. С утра предстоит немало хлопот.
Если бы Хорхе только знал, насколько он окажется прав.
Утром, едва археологи позавтракали, к Элизабет подошел Тикисоке. Потупившись (Бетси заметила, что юный индеец вообще избегал смотреть на нее в упор), он попросил выслушать его. Мисс МакДугал удивилась, что обычно спокойный мальчик как-то по-особенному волновался. Видимо, и впрямь хотел сообщить нечто важное.
От его слов у девушки удивленно полезли вверх брови.
– Что значит, перенести вашу палатку в другое место? Зачем?!
