— Ошибаешься, — спокойно возразил мой странный сотрапезник. — Есть я, маг, но цветом никаким не обладаю. Разделение на черное и белое принадлежит третьему измерению, а я давно живу в четвертом. Кажется, в одной из лекций я об этом упоминал. Ты мог давно догадаться.
— Я понял тебя совсем иначе… — шепнул я, уставившись в скатерть и стараясь припомнить ту давнишнюю лекцию. — Я думал, ты просто ищешь оправдание своему образу жизни: мол, развитые люди понимают, насколько условно разделение на добро и зло, и можно с чистой совестью совершать, что душе угодно!
— Действительно можно, — кивнул Дон (или как его теперь называть?!). — Почему бы и нет? Дело в цене. Все имеет свою цену, и если ты готов платить — плати! Как я говорил тебе совсем недавно, это поместье, как и особняк на склоне холма, мне досталось по наследству. Чтобы получить их, мне стоило лишь родиться в этой семье. Цена умеренная.
— Простое везение, — пробормотал я чуть слышно.
Дон вскинул брови:
— Везение? Везения не существует. Все, чем мы обладаем, мы когда-то выбрали.
— И кто-то выбрал нищету? — скептически осведомился я.
— Да. Потому что за пределами этой жизни мы совсем другие. И эта жизнь — как спектакль для актера. Скажи, разве актер откажется сыграть роль нищего, если пьеса ему по нраву?
Я не нашелся, чем возразить. Дон выждал мгновение, победоносно улыбнулся и продолжал все с тем же снисходительным безразличием:
— Нужно помнить, что это — только игра. Более того — роли можно менять по ходу пьесы. Если тебе надоело играть нищего — опробуй принца.
— И меня возведут на трон? — я с трудом удерживался от смеха, опасаясь, что он напомнит истерический хохот. Сейчас я был близок к нервному срыву.
— А почему бы и нет? — резонно заметил маг, проворно орудуя вилком и ножом. Я, как загипнотизированный, следил за его ловкими движениями. — В жизни бывает всякое. Хотя мой пример довольно условен. Людям обычно нужно гораздо меньше, чем титул. Но мы говорили о цене. Так вот, иногда ценой чересчур роскошной жизни становится душа.
— Так ты продал свою душу? — я не мог совладать с собой, мне хотелось уязвить его, я жаждал убедиться, что Дон — такой же человек, как и я, способный разозлиться, вспылить, закричать…
— Нет, я душу не продавал. Я ведь тебе уже объяснил — вся эта роскошь мне все досталась по наследству. Кто-то получает столь дорогой сердцу приз в результате упорной работы, кто-то учится новомодной в твоем мире методике из серии «как притягивать деньги»…
— И это работает? — грустно поинтересовался я, до сих пор не притронувшись ни к одному из блюд. Удивление лишило меня аппетита.
— Да, — серьезно кивнул Дон. — Но должен заметить: усилий придется приложить не меньше, чем при упорной работе. Только усилия окажутся из области психологии. Но есть третий путь — продать душу.
— Например, убить тетушку из-за наследства? — со смешком уточнил я.
— Да, только не смотри на меня с таким ехидством. Я никого ради наследства не убивал.
— А что значит — продать душу? — болезненно поморщившись, осведомился я.
— Это значит, лишиться ее, — просто пояснил Дон. — То, что религии именуют духом, разорвет нить, связывающую его с телом. И со стороны не поймешь, что человек уже умер: эмоциональное облако создаст иллюзию наличия жизни. После смерти эмоциональное облако постепенно рассеется… Получится, что этот человек вовсе не жил.
Я поежился и спросил, пытаясь совладать с голосом:
— А эти рабы, которые прислуживали тебе за столом…
— И есть такие вот живые трупы, — вздохнул Дон. — Они действительно мои ученики. Но, в отличие от тебя, ученики неважные.
Внезапно я разозлился:
— Естественно! Ты ведь их провоцировал, как и меня!
— Только с вашего согласия, — возразил он. — Согласия, данного ЗА гранью этой жизни. Метод рискованный, но зато позволяет перешагнуть сразу через несколько ступеней.
— Но ты позволил графу Макмандру отравиться! — крикнул я. — И позволил бы выпить отравленное вино мне… и Белле.
— А почему ты не плеснул содержимым своей чаши мне в лицо? — осведомился Дон. — Тебе так этого хотелось! Я был бы доволен.
Ах, он был бы доволен?! Я побледнел от злости и хрипло выговорил:
— А все эти представления?! Битва гладиаторов? Казни?!
— Зачем же ты смотрел, если тебе не нравилось? Последние несколько недель вы с Беллой отказывались посещать подобные мероприятия, и разве я воспротивился этому? Нет, — пожал плечами Дон, приступая к десерту. Я до сих пор не проглотил ни крошки. — Кстати, заметь, я ни разу тебя не сопровождал. Меня такие зрелища не увлекают.
— Ну и ну! — я тяжело дышал и никак не мог придумать достойную реплику. Гнев буквально душил меня. — Неужели я был таким болваном, что захотел подвернуть себя самого столь жуткому испытанию?!
— В каком-то смысле у тебя не было выхода, — задумчиво протянул Дон, глядя в пространство мимо меня. — Ты слишком сильная и противоречивая личность. Не возникли в твоей жизни я… мало ли, куда завела бы тебя твоя потребность приключений!
— Ну и куда она могла меня завести? — раздраженно буркнул я, схватил вилку и ткнул ею в первое попавшее блюдо. Угодив в вареную картофелину, принялся с остервенением жевать ее, абсолютно не ощущая вкуса.
— В последней твоей жизни такая потребность привела тебя на гильотину.
Я поперхнулся картофелем. Закашлявшись, закрыл рот ладонью и с недоверием уставился на безмятежно улыбающегося Дона.
— Какую гильотину? — сиплым голосом спросил я.
— Ту, где голову отделяют от тела, — любезно объяснил колдун. — Еще одна жизнь завершилась не менее плачевно: тебя чуть было не сожгли на костре как еретика. Ты спасся, но пережитое свело тебя с ума.
Я не знал, смеяться или лучше кричать. Его рассказ казался бредом, нелепой выдумкой, но что-то подсказывало мне: это правда. Кажется, я почти мог ВСПОМНИТЬ…
— Но откуда ты-то знаешь? — сердито спросил я наконец.
— Ты сам мне рассказал, — равнодушно отозвался маг, с явным наслаждением впиваясь белыми зубами в кусок черничного пирога. Я с отвращением скривился и отбросил вилку.
— Когда я тебе это рассказал? И где?
— Когда и где — понятия, не вполне подходящие для той формы существования, — рассеянно откликнулся Дон.
Я фыркнул:
— А почему было мне не поступить куда проще? Почему я просто не наделил своего бедного земного двойника или кто я для него, памятью? Почему не позволил просто помнить обо всем?
Дон воззрился на меня с искренним недоумением:
— Во-первых, мозг человека еще не готов воспринять такого рода информацию. Нужны годы, то есть века, эволюции. А во-вторых…
