Я невольно ощутил прилив гордости, хотя никогда не сомневался в силе своего характера.
— А на сильных возложена особая ответственность, — добавил Дон. — Ты это сознаешь?
— Почему же особая? — нахмурился я.
— Ну, так уж повелось, с сильных особый спрос. Я тоже отношусь к числу сильных. Сильными могут быть и мужчины, и женщины, ведь речь идет о силе духа, а не тела. Это особенные люди с пылающей душой. И вовсе необязательно хорошие люди. Среди таких часто встречаются не слишком нравственные. Вот ты, например.
— А ты? — с обидой спросил я.
— Ну, пожалуй, что и я, — хмыкнул он. — Но я, в отличие от тебя, отдаю себе отчет в каждом действии. Я понимаю, на что иду и зачем. А ты — не понимаешь.
— Ну, и на что ты идешь и зачем?
— Я готов многое отдать ради могущества и настоящей полноты жизни, — тихо и отчетливо произнес Дон, глядя прямо мне в глаза и почти гипнотизируя своим взглядом. — Ты ведь еще не испытывал всей полноты жизни.
— Не согласен, — упрямо возразил я, заставляя себя смотреть в его красивое лицо, лишенное даже намека на эмоции. — Я знаю, что такое интересная жизнь.
— Не спорю. Но ты не испробовал еще ВСЕ стороны этой жизни, — вкрадчиво сказал он, и его тонкие губы тронула едва заметная улыбка. — Но я могу показать и научить…
— Если ты опять о наркотиках… — начал было я, но он перебил меня пренебрежительным жестом:
— Нет, я о другом! Так ты хочешь познать вкус настоящей жизни?
Меня охватил тот же безотчетный ужас, что и пару часов назад в темном переулке. Хотя сейчас мой страх объяснить было куда проще: о чем говорит этот странный человек, о каких удовольствиях, если речь идет не о наркотиках?
— А какова плата? — я пытался придать голосу насмешливость. — Моя душа? Кажется, так заключаются подобные сделки?
— А ты бы согласился? — с любопытством посмотрел на меня он.
Я осторожно ответил, взвешивая каждое слово:
— Сначала я бы выяснил, что именно подразумевается под таким обменом… Что я теряю? Что приобретаю?
— Выяснишь, — кивнул Дон. — Разумеется, выяснишь.
— И расписываться кровью? — мне начинало казаться, что я сошел с ума. О чем мы говорим, о какой душе?! Неужели серьезно?!
— Нет, расписываться вообще не требуется, — усмехнулся Дон. — Главное — дать согласие. Ты его даешь?
— Продать свою душу и взамен получить абстрактную полноту жизни?! — возмущенно уточнил я. — Нет уж, нашел дурака! Откуда я знаю, что ты понимаешь под полнотой жизни? И под продажей души?
— Ладно, не волнуйся, твоя душа мне ни к чему, своей хватает, — он вытер губы салфеткой и ободряюще улыбнулся. — Во всяком случае, мне не нужна твоя душа в том смысле, который обычно вкладывают. Я просто предлагаю тебе стать моим учеником.
Я недоверчиво смотрел на него. Высшего образования у меня не было, воспоминания о школе оставались весьма смутными и не особенно приятными, так что не могу сказать, будто воодушевился перспективой продолжить обучение.
— А чему ты хочешь меня учить? — наконец полюбопытствовал я.
Дон пожал плечами:
— Ну как чему? Черной магии.
На миг я понадеялся, что ослышался. Потом нервно засмеялся:
— Магии?! Меня?!! Да какой из меня маг!
— У тебя есть все задатки, — покачал головой мой удивительный сотрапезник, сохраняя полнейшую невозмутимость. — Поверь опыту.
— Да? У тебя уже были ученики? — мрачно пробормотал я. — И где они сейчас, чем занимаются?
— Те, что прошли испытания, вполне благополучны, — улыбнулся он в ответ.
Я напрягся:
— А те, что не прошли?
Он предпочел промолчать, и я с тревогой сказал:
— Тогда я отказываюсь. Я наверняка завалю все твои испытания.
— Нет, не думаю, — улыбка его вызывала дрожь, ни у кого на свете я не встречал подобной улыбки. — Ты способен на порочный поступок?
— Разумеется, — сердито кивнул я. — Но смотря какой.
— После обучения у меня ты сможешь совершить что угодно, — заверил меня Дон, однако я упрямо вскинул подбородок:
— Тогда в чем причина неудач других твоих учеников? Чем я лучше?
— Силой духа, — твердо и настойчиво проговорил мой потенциальный учитель. — Ты даже не представляешь себе весь резерв возможностей мага, особенно черного.
— Почему — особенно черного? — не понял я.
Дон вздохнул:
— Неужели не ясно? У белых магов полным-полно табу и запретов. Эдакие монахи, пребывающие в постоянной молитве и предающиеся аскетизму. Ты хотел бы отказаться от всего и стать аскетом?
Я невольно ухмыльнулся, вообразив себя в сутане монаха, с котомкой для хлеба, бредущего босиком по каким-то горам. Улыбка расползлась по моему лицу, и Дон, правильно истолковав ее значение, энергично кивнул:
— Понимаешь теперь? У черных магов возможности обширнее, свобода — безгранична.
— Но я не представляю себя магом! — я все еще пытался слабо сопротивляться. — Чему конкретно ты будешь меня учить?
— Тому, как сделать жизн по-настоящему полной, — с неожиданной для этого человека страстью произнес Дон. — Тому, как наслаждаться каждым мгновением своей жизни, выпить ее всю до дна!
Я ведь уже неоднократно упоминал, что не мог противиться ему. Как вы думаете, я согласился?
* * *
На следующее же утро, когда я проснулся в абсолютно незнакомой комнате, моя жизнь кардинальным образом переменилась.
Я и раньше не относился к числу людей, мирящихся с серыми буднями и скучной повседневностью, и всегда умел привносить в каждодневную суету что-то новое. Но по сравнению с зыбкой переменчивостью, в которую отныне превратилась моя жизнь, приключения прошлого стали казаться едва ли не посредственным времяпровождением.
Спальня, выделенная мне Доном, была не очень большой и не особенно уютной, но к уюту я никогда не стремился, а энергетика тайны, налет средневековой романтики и аромат приключений с лихвой окупали и сырость, и полумрак, и постоянный промозглый холод…
Старинная дубовая мебель, каменные стены, свечи, великолепный вид из окна на густой парк с тенистыми аллеями и фонтаном, запах воска и благовоний — все это утоляло неуемную жажду разнообразия, и мучительный эмоциональный голод, принуждавший меня кидаться из одной авантюры в другую, немного приутих. Мне было бы достаточно проводить все дни в этом старинном парке с изумительными скамьями из белого мрамора, поглощать изысканные обеды, коих в наше время нигде не попробуешь, носить чудаковатую одежду (как быстро я к ней привык!), чтобы ощутить себя полностью счастливым. Но Дон рассуждал иначе, и скучать не приходилось.
