Каждое утро начиналось с разминки, напоминавшей йоговские позы, которые я как-то подсмотрел в одной из книг, потом следовал сытный и вкусный завтрак. Далее Дон посвящал несколько часов тому, что называл «уроками магии», хотя я в те времена не мог понять, какое отношение магия имеет к этим пространным рассуждениям. Я часто терял нить рассказа, за что мой новоявленный учитель умело и зло высмеивал меня. Он любил прерваться на полуслове для бомбардировки вопросами, и не дай бог что-либо упустить! Повествовал черный маг о многом: о Вселенной и космосе, о существовании огромного числа реальностей, в каждой из которых вполне могут жить наши аналоги, о духе и душе, о теле и эмоциях… Иногда мне было почти интересно, но чаще я начинал путаться буквально через пять минут, ведь разобраться в хитросплетениях мировоззрения Дона было весьма непросто.
Зато вечера и отчасти ночи отводились для удовольствий, и несколько дней спустя я вынужденно признал правоту Дона: я действительно раньше не понимал, что может включать в себя настоящее наслаждение.
Маг с легкостью перемещался по реальностям и мирам, разительно отличающимся друг от друга, и хотя не спешил обучить и меня этому искусству, каждый раз неизменно брал с собой. Где я только ни побывал! Рыцарские турниры, гладиаторские бои, самые разные женщины, готовые исполнить любое желание, лучшие вина и закуски, сладкий дурман кальяна, азартные игры, где ставкой становится жизнь раба… А еще — охота в дебрях тропических джунглей, участие в жертвоприношениях, наблюдение за средневековыми казнями преступников, коррида и прочее, прочее… Я привык к запаху крови, зрелище смерти превратилось в игру, и я хрипло вторил своим новым друзьям, кричавшим во всю мощь легких: «Убей!», и тоже указывал большим пальцем вниз, тем самым подписывая одному из гладиаторов смертный приговор…
Я возвращался под утро и без сил валился на кровать.
Дон редко составлял мне компанию. Он просто провожал меня в какую-нибудь реальность, показывал, где лучше всего провести очередной вечер, и исчезал… чтобы ближе к утру появиться вновь и забрать обратно. Должно быть, все эти развлечения давным-давно приелись ему — во всяком случае, так думал я в ту пору.
Однажды во время дневной лекции Дон спросил (мы прогуливались по парку, как и всегда):
— Как тебе вчерашний вечер? Понравился?
Я, только что изо всех сил пытавшийся вникнуть в неудобоваримое объяснение устройства вселенной, не сразу сумел переключиться на другую тему и несколько минут тупо смотрел на учителя. Он слегка улыбнулся:
— Чем ты был занят?
— А! — я опомнился и энергично кивнул: — Это было презабавно! Гладиаторский бой, причем я выиграл! Тот гладиатор, на которого я ставил, убил соперника!
— И что же ты выиграл?
— Не что, а кого. Женщину, — я почти облизнулся, вспомнив роскошную брюнетку с бронзовой кожей и восхитительным телом, обладающим всеми необходимыми изгибами. — Вернее, ночь с ней. Одна из известнейший гетер! У меня никогда не было таких женщин!
— Еще бы, — усмехнулся он и, помолчав, задумчиво поинтересовался: — А тебе не приелись эти развлечения?
— Приелись?! — я почти захлебнулся от возмущения. — Да как это может приесться!
— Вполне может, — не согласился он. — Есть удовольствия еще более острые.
— Какие же? — жадно осведомился я, успев за минувшие пару недель утратить остатки осторожности. Скажи он, что хочет дать мне на пробу какой-нибудь наркотик — я бы рискнул!
— Смерть и жизнь, — тихо произнес маг, и мое воодушевление мигом испарилось без следа. Дон тотчас заметил перемену и ехидно добавил: — Трусишь? Ставить на кон чужую жизнь просто. А свою — нет?
— Нет, — сглотнув, с трудом выговорил я. — Зачем мне рисковать собой?
— Чтобы испытать острое наслаждение при выигрыше, — отозвался маг. В его взгляде и голосе было столько затаенной страсти (а любая страсть — редкий гость у скупого на эмоции Дона), что я немного заинтересовался и спросил с осторожным любопытством, которое нельзя было бы истолковать превратно:
— А если я проиграю?
— Ну а какое наслаждение без риска? — ухмыльнулся Дон.
Я пару секунд молчал, собираясь с силами.
— А ты сам пробовал так играть?
Он рассмеялся своим отрывистым смехом:
— Я? Ну разумеется! Кстати, вспомни, что я рассказывал тебе пару дней назад об игре со смертью. Неужели забыл?
Я изо всех сил напряг память, мысленно кляня способность Дона внезапно задавать вопросы. О чем же он говорил пару дней назад?!
— Ты говорил… что никто не знает, когда умрет, — наконец неуверенно протянул я, искоса взглянув на мага, лицо которого осталось непроницаемым. Вежливо выслушав меня и подождав продолжения, Дон ехидно осведомился:
— Как, и все? Больше я ничего не сказал? Только выразил эту весьма оригинальную мысль о том, что час смерти никому неведом? Кстати, я не говорил НИКОМУ. Я сказал — ПОЧТИ никому. Исключения встречаются всегда. Итак, больше я ни о чем не упоминал?
Я покраснел.
— Упоминал… что надо постоянно помнить о смерти… — я собрался с духом и решительно закончил: — Прости, Дон, больше я не могу ничего сказать. Понимаешь, в тот момент я был чересчур ошарашен твоими словами и пытался решить для себя, согласен ли с ними.
— А что в них тебе не нравится?
— Зачем постоянно думать о смерти? — поинтересовался я. — Какой в этом смысл? Чтобы жить в вечном страхе?
— А зачем бояться того, что в любом случае непременно произойдет? — Дон как будто искренне удивился. — Смерть может стать продолжением жизни, если ты на самом деле этого захочешь. Но бояться… В чем смысл?
— А думать зачем о ней? — настаивал я. Меня действительно занимал этот вопрос.
— Затем, чтобы не тратить понапрасну ни единого мгновения, — жестко ответил маг и выпрямился, хотя его осанка и без того была царской. — Чтобы не тратить жизнь на стотысячное пережевывание того, что кануло в небытие, и на беспокойство по поводу еще не произошедшего. Нужно помнить, что ты на этой планете только временный гость, тебе отпущен определенный срок для выполнения некоей задачи, и ты даже не помнишь этой задачи и не знаешь сроков исполнения… Нужно ускорить темп жизни, иначе можно не успеть. Потребуют ответа, а ты еще не успел прочитать задание.
Я старательно обдумал его слова. Что-то в них мне не нравилось, вызывая смутную неопределенную тревогу. Наконец я сумел сформулировать свою мысль:
— А в чем состоит эта задача, которую нам надо выполнить? Ведь не в том, чтобы получать удовольствие от жизни?
Дон внимательно взглянул на меня:
— Этот вопрос не ко мне. Черные маги такими вопросами не задаются. Философствуют на подобную тематику белые маги.
— Но… но тогда я вообще ничего не понимаю! — я растерялся и разозлился одновременно. — Какой был смысл рассказывать мне о том, что предназначено для ушей белого мага?!
