За этим столом сидели двое: молодая женщина с очень белой, словно сахарной, кожей и красно-золотыми короткими кудрями, и мужчина лет сорока с сероватым нездоровым лицом, запавшими глазами в багровых прожилках и буро-русыми волосами, падающими неопрятными прядями на выпуклый залысый лоб.
Дон поздоровался, обменявшись рукопожатием с мужчиной, и представил меня:
— Это мой друг Станислав, коротко — Стас, а это — его сиятельство граф Макмандр.
Я ответил на довольно вялое рукопожатие графа.
— Моя хорошая знакомая Белла. Фамилию она предпочитает не упоминать, — продолжал представлять нас друг другу Дон.
Я внимательнее взглянул на девушку. Широкоскулое лицо, зеленые миндалевидные глаза, чуть вздернутый нос, тонкие брови цвета грецкого ореха…
Мягкие полные губы дрогнули в улыбке, столь очаровательной, что заготовленные мною слова приветствия так и остались невысказанными. Я покраснел как рак и пробормотал что-то невнятное. Я встречал немало красивых женщин, особенно в последнее время, но эта незнакомка… в ней было что-то помимо обыкновенной привлекательности… что-то от колдуньи… Неудивительно внимание Инквизиции к ее персоне! Или ведьмовское обаяние появилось уже после уроков Дона? Вот любопытно, в какой форме проходили их уроки?
Белла протянула тонкую белую кисть, и я, чуть склонившись, коснулся губами прохладной нежной кожи. Помедлил долю мгновения, искушение продлить поцелуй было чересчур велико… Но я вспомнил ироничность Дона и тотчас выпрямился.
— Приятно познакомиться, — продолжая мило улыбаться, проворковала девушка. Впервые я услышал настоящий грудной голос и вынужден был признать — он являлся последним штришком, дополняющим образ чаровницы.
— Взаимно, — неуверенно прохрипел я в ответ, не в силах оторвать от нее взгляда. Изящный стан Беллы туго обтягивал серый с искрой наряд, расходящийся от бедер до самых щиколоток широкими складками. Низкое декольте подчеркивало соблазнительную пышность бюста, вокруг шеи в несколько раз была обмотана жемчужная нить, в ушах покачивались крупные подвески в том же стиле, а взбитые кудри украшал серебряный гребень…
Услышав смешок Дона, я опомнился и торопливо перевел взгляд на соседа Беллы. Граф был одет еще более ярко и вычурно, однако ни шелковая белоснежная сорочка, ни лазурный жилет, ни расшитый каменьями сюртук, ни даже массивные перстни не скрывали припухлость лица, мешки под глазами, нездоровый оттенок кожи… Должно быть, Макмандр был любителем хорошо выпить либо же страдал от какой-нибудь болезни. Судя по рассказу Дона, истине наверняка соответствовал первый вариант.
Здесь мне следует сделать небольшое отступление. По-видимому, нужно объяснить, на каком языке мы общались… Для этого я вернусь к самой первой лекции, которую прослушал на следующий день после своего переезда в замок Дона.
«Основной момент — это умение говорить на всех языках сразу, — вещал Дон, прогуливаясь по аллее. — Иначе вся прелесть путешествий по реальностям теряется. Ты просто не поймешь речь жителей того мира, в который переместился».
«И как же я смогу научиться этому основному моменту?» — обеспокоился я, вообразив толстенные тома с заумными названиями. Я никогда не относился к полиглотам.
«Пока путешествовать ты будешь со мной, беспокоиться нет причин, — пояснил Дон. — Я опытный… м-м… странник, если можно так выразиться. Твое облачение, одежда подстроятся под очередную реальность, и твой язык, твое умение понимать чужую речь — тоже».
«Я начну говорить на иностранном? — изумился я. — Прямо-таки сразу?»
«В каком-то смысле, — улыбнулся Дон. — Все гораздо сложнее, но для простоты изберем эту модель. Пускай так — ты сразу выучишь новый язык, хотя и временно».
«Ух, ты! — восхитился я. — Классно!»
«Погоди радоваться, — сурово прервал меня Дон. — Все это справедливо только пока я буду твоим провожатым. Когда ты научишься путешествовать самостоятельно, ты должен будешь помнить о множестве вещей, чтобы не попасть впросак. И одна из таких вещей — речь. Никогда не забывай об этом!»
Но пока я не умел путешествовать самостоятельно, так что способность понимать чужой язык и даже говорить на нем приходила сама собой… Наверное, это относилось и к Белле…
— Дон, а вы разве не остаетесь? — обворожительный голосок Беллы проник в мои мысли и вывел из задумчивости. Я перевел взгляд на Дона, явно собирающегося уходить.
— Нет, я не могу остаться.
— Можете, — твердо возразила девушка и лукаво улыбнулась.
Я, не сдержавшись, прыснул. Интересно, что скажет наш черный маг на столь категоричное заявление? Начинающая колдунья искоса посмотрела на меня и неожиданно подмигнула. Я ответил улыбкой — как я надеялся, хотя бы вполовину столь же обаятельной, как ее собственная.
— И все-таки — не могу, — холодно повторил Дон.
Белла капризно надула губки. Я искренне любовался ею, каждое движение молодой ведьмочки производило впечатление безупречного и продуманного.
— Неужели вы столь невежливы, что откажете даме? Никаких срочных дел у вас нет. Уж это-то я чувствую! Вы сами учили меня…
И опять мелькнула досадная мысль: как именно он учил ее? Перепробовала ли она, подобно мне, все грани удовольствий? Почему-то сделалось неуютно, стоило вообразить эту рыжеволосую красотку участвующей в какой-нибудь оргии…
— Ну же, Дон, не будьте занудой, — заговорил наконец-то и граф. Голос у него оказался низким и хриплым, словно его обладатель был сильно простужен. — Присоединяйтесь! Иногда надо и развлекаться…
— Вот-вот! — ехидно подхватил я. — А какое развлечение может быть более увлекательным, чем игра со смертью? Не так ли?
Маг взглянул на меня, и его глаза полыхнули демоническим огнем, а губы искривились в усмешке.
— Хорошо, я составлю вам компанию. Сыграю роль судьи.
— Пускай хоть так, — с легким вздохом согласилась Белла.
Граф разочарованно протянул:
— То есть сами испытывать судьбы вы не намерены? Глупо… многое теряете…
— Да уж, — не удержался я, с трудом сохраняя остатки самообладания. — Очень многое!
Вот ведь негодяй! Втянул меня в непонятную авантюру, а сам-то слишком умен, чтобы ставить на кон собственную жизнь! Сразу видно — черный маг! Дернула же меня нелегкая связаться с ним!
— Нас ждет изысканный ужин, — пропустив мои слова мимо ушей, обронил колдун и устроился на скамье возле Беллы. Меня в третий раз кольнула ревность (хотя с чего бы?), но, с другой стороны, я был вовсе не огорчен возможностью расположиться напротив рыжеволосой прелестницы и без помех любоваться ею. Моим соседом стал граф, от которого исходило совершенно неаристократическое амбре: дикая смесь тяжелого парфюма, перегара и пота. Я невольно сморщился и отодвинулся на самый краешек скамьи.
— Здесь самообслуживание, но для меня и его сиятельства сделают исключение, — проговорил Дон и, оглянувшись на стойку, коротко кивнул. Минуту спустя около нашего столика остановился трактирщик с пухлым блокнотом и спросил сиплым голосом:
