– О-о-о, – простонала Олирия, – это было так… так… у меня нет слов, чтобы сказать, как это было.
– У меня тоже, ваше высочество, – осторожно сказал Биран.
– Олирия, называй меня Олирия, когда мы вдвоем. И раз мы оба не можем понять, что же это было, предлагаю повторить. До полного понимания.
Биран подошел к двери и запер ее. Кто знает, сколько потребуется времени до полного выяснения, а свидетели не только могут помешать, но и поймут неправильно стремление к истине. А зачем лишние сплетни перед приездом жениха? Ведь Гердер ему очень четко указал – репутация принцессы не должна пострадать.
Поев, Хьюберт более благосклонно отнесся к ласкам, а почесывание за усами приводило его в такое состояние восторга, что из открытого рта начала капать слюна, а в мурчании явно выделилось слово «хорошо». Какой-то он чересчур материальный для духа, подумалось мне. Хотя в справочнике указывалось, что растущие фамилиары потребляют много материальной пищи и ведут себя подобно животным, чей вид имеют. Но ведь он еще и белый, а ведь фамилиары обычно бывают только черными, а это такая заметная особая примета! Получается, на него тоже надо иллюзию наносить? А как наносится иллюзия на духа? Хотя нет, Ирена же сказала, что его видят, только если я хочу, значит можно просто никому не показывать. Я лениво его поглаживала и читала учебник по целительству, когда пришла инора Кирен с сообщением о приехавшей за мной каретой. С сожалением отложив книгу, я поместила на нее Хью, наказав ему впитать как можно больше сведений до моего приезда. Тот возмущенно фыркнул и переполз на учебник бытовой магии. Ну, я, конечно, не возражала и против этих знаний, только кота, чистящего помещение с помощью магии, могла представить с огромным трудом.
На вечернем приеме мы демонстрировали полнейшую идиллию, царящую в королевском семействе, Олирия так вообще сияла и выглядела просто красавицей. Интересно, это на нее так подействовало новое платье или новый секретарь? Скорее, все-таки второе. Олин, правда, был мрачноват, но это его обычное состояние. Его величество Генрих казался задумчивым и за весь вечер сказал от силы пару слов. На меня он не смотрел, но и остальные не удостаивались монаршего внимания, его взгляд, казалось, был погружен исключительно в себя. А если ему не нравится предстоящий брак сына, подумалось мне, вдруг мне удастся убедить его заставить Гердера расторгнуть нашу помолвку. Ведь он, наверное, единственный, кто может повлиять на моего жениха. Только как бы к нему найти подход? Неожиданно он сам ко мне обратился:
– Инорита Уэрси, не уделите ли вы мне немного своего внимания?
– Ваше величество, я с удовольствием с вами побеседую.
– Почему же «ваше величество», а не «папа», – иронично спросил он. – Ведь королеву вы называете мамой?
– Если вы так прикажете…
– Прикажу? Вот как. Знаете, инорита, я конечно, могу приказать, только называть папой по приказу, это как-то неправильно.
– В таком случае, ваше величество, я предпочла бы этого избежать. – осторожно сказала я. – Я совсем не помню своей матери, но отца лучше, чем у меня есть, я даже пожелать не могу. Мне кажется, это будет предательством по отношению к нему.
– Вот как. А скажите-ка мне, инорита, нет ли у вас родственников в герцогстве Шандор?
– Нет, ваше величество, родственники отца живут в Солеми, недалеко от которого находится наше поместье. А со стороны матери у меня осталась единственная близкая родственница – тетя Алиса.
– А кем была ваша мать?
– Достаточно слабым магом, из обедневшей дворянской семьи. До свадьбы с папой она жила в Витере.
– А отец, насколько я помню, магом вообще не является?
– Именно так, ваше величество.
– Странно, что в такой семье родилась магичка с вашим даром, – задумчиво сказал король. – А скажите, инорита, на кого из родителей вы похожи?
– У нас не сохранилось ни одного портрета мамы, но тетя Алиса утверждает, что я на нее очень похожа. Поскольку с отцом у меня очень мало общего, то, скорее всего, она права.
На протяжении всей беседы королева бросала тревожные взгляды в нашу сторону. Интересно, чего она так волнуется, неужели боится, что король Генрих может меня обидеть? Тогда, наверно, идея просить его помощи не столь хороша, как мне казалось.
– И все-таки присутствие твоей невесты на приеме делегации из Гарма было бы весьма желательно, – недовольно сказал король сыну. – К тому же, по-видимому, она сдружилась с твоей сестрой, и Олирии в присутствии Лиары будет поспокойнее.
– Мне кажется, идея представить Олирию жениху сразу не столь хороша, дорогой, – вмешалась королева. – Пусть сначала посмотрит на нее на расстоянии, увидит, какая она привлекательная. Возможно, она ему и понравится. Главное, чтобы они поменьше разговаривали. Дочери вообще нужно дать четкие указания пореже открывать рот, будет выглядеть застенчивой и умной. Так что ничего страшного, если девочки проведут день в академии. Хотя, – задумчиво протянула королева, – Олирии все же нужно дать возможность посмотреть жениха. С галереи, к примеру.
– Биран, это ужасно! – страдальчески воскликнула Олирия, вцепившись в руку молодого человека. – Вот за него мне предстоит выйти замуж и уехать отсюда в Гарм!
– Дорогая, – секретарь нежно поцеловал принцессу в шейку, благо за занавесками галереи их никто не видел, – это будет еще так не скоро, если вообще будет. Ты же можешь от него отказаться.
– Увы, мне выбирать не приходится! Мое сердце говорит мне одно, но мой жестокий отец…
Дальше Биран ее уже не слушал. Он уже давно понял, что принцесса могла говорить часами, выдавая близкое знакомство с рыцарскими романами – единственным чтением, которое она признавала. И остановить этот поток можно было только поцелуем, но вот беда, работа королевским сантехником уже не доставляла молодому человеку удовольствия, возможно, потому, что, кроме предотвращения потопа, к другим видам работ его пока не допускали. Он с сочувствием посмотрел на жениха принцессы. «Я-то уже скоро отмучаюсь, а вот тебе с ней жить и жить».
