Но слово не воробей. Что мешало этим призракам сидеть в укромном месте и наслаждаться произведенным эффектом? Подполковник опасливо посмотрел по сторонам. Теплый августовский день уже разгорался. На трассе «Дон» царило оживленное движение в обе стороны. Бабаевский район был в некотором роде «водоразделом» между центральными областями европейской части России и ее югом. Пыхтели многотонные фуры и небольшие грузовики, шустро бежали, обгоняя их, легковые автомобили. В воздухе стоял плотный запах сгоревших газов. До смешанного леса на западной стороне трассы было рукой подать. Деревья и кустарники сливались в общий зеленый фон. В растительной массе могло таиться что угодно, и контролировать эти чащи не было никакой возможности. Созерцание леса было сродни созерцанию бездны, которая сама с любопытством тебя созерцает. Даже лейтенанту Любавину стало не по себе. Подполковник Погодин глянул на него со злостью, досадливо махнул рукой и поплелся к машине, где его заждался водитель…
Глава третья
Подмосковный городок, расположенный в сорока километрах от кольцевой автодороги, мирно спал. Несколько пятиэтажек в центре, обширный частный сектор, разбросанный по берегам речушки. На окраинной улочке Первомайской было тихо, как на погосте. Улицу застроили коттеджами — не самыми пафосными и архитектурно сложными, но вполне добротными и вместительными. За последние пятнадцать лет на ней ничего не изменилось. Здесь жили «умеренно обеспеченные» люди, ценящие покой и удаленность от шумных районов. Многие дома сдавались в аренду. Буйным цветом цвела растительность. Заборы и дома прятались за развесистыми деревьями. Преобладали хвойные — ели, пихты, лиственницы. Сюда не долетал шум от круглосуточно гудящей автотрассы, расположенной за плотной лесополосой. Но при этом добраться в городок можно было легко.
С примыкающей улочки выехала машина и неторопливо двинулась к тупику, за которым простирался заросший камышами пруд. Дорогу давно не ремонтировали, асфальт потрескался, вздулся. Свет фар выдергивал из темноты колдобины, чреватые поломкой ходовых частей, заросли сорняков, рельефные очертания заборов из профлиста. Машина остановилась у предпоследнего участка на улице. Территорию запустили — мусор валялся по всей окрестности, но в двухэтажном коттедже жили — за шторами поблескивал свет. Остальные здания были погружены в темноту. Старенький джип с номерными знаками Тульского региона остановился недалеко от запертых ворот. Вышли двое: какой-то нервный худосочный тип — он постоянно шмыгал носом и откашливался — и сутулящийся мужчина в бейсболке и мешковатой ветровке. Казалось, он стеснялся своего спортивного сложения, но двигался уверенно — в отличие от первого. Мужчины подошли к запертой двери, прорезанной в заборе. Худощавый тип позвонил. Субъект в бейсболке стоял рядом, держал руку в кармане. На звонок отреагировало переговорное устройство, скрытое за ветками:
— Вовчик, это ты?
— Я, Санек, — хрипло отозвался худой, облизывая губы. — Отворяй ворота…
— Кто с тобой? — По-видимому, переговорное устройство соседствовало с видеокамерой.
— Свои. Это человек Платона, у него инструкции для нас. Он приезжал уже вчера, мы с ним беседовали…
— Ты чего такой опущенный?
— Живот болит…
Вовчик стрельнул глазами в стоящего рядом мужчину. Тот, как бы невзначай, ткнулся в него локтем, но явно не от избытка нежных чувств. Щелкнуло в воротах — сработал механизм с пульта дистанционного управления, и створки стали медленно раскрываться. Вовчик застыл, словно задумался. Напарник снова ткнул его локтем — тот вышел из ступора, дернулся, чтобы пройти в распахнувшееся пространство. Второй шикнул на него, Вовчик опомнился, потащился обратно к машине. Мужчины снова загрузились в салон, джип проехал ворота, и они стали закрываться. Машина остановилась посреди двора. Те же двое вышли из нее и направились к крыльцу. Теперь Вовчик шел впереди, не зная, куда деть руки, а его спутник на шаг сзади, продолжая держать руку в кармане. Друг за дружкой они поднялись на крыльцо и стали ждать, когда отворится дверь. Загорелась лампочка в мутном плафоне над проемом. Вовчик вдруг напрягся, задрожал. Второй мужчина тоже насторожился, придвинулся к нему, чтобы ощутить спиной торчащее из кармана металлическое изделие. Не хватало лишних сюрпризов в самый интересный момент… Здесь тоже имелась камера — ее упрятали под стропила козырька, поблескивал голубой огонек.
— Эй, кто там с тобой, Вовчик, пусть голову поднимет, — проворчали из-за двери, — а то скромный такой, в тени держится…
И вдруг произошло самое неприятное, что могло произойти! Вовчик дернулся, как бегун на старте, отпрыгнул к перилам и крикнул во весь голос:
— Хлопцы, это москали!!! Спецназ нас «палит»!!! Спасайся, кто может, хлопцы!!!
Надо же, не вынесла душа поэта! Открывать лицо уже было неактуально, и майор Вадим Репнин — 38-летний командир группы спецназа «Поток» управления специальных мероприятий Федеральной службы противодействия терроризму — действовал молниеносно. Подсечка, удар локтем под загривок, и Вовчик с голубиным клекотом треснулся о перила, разнеся себе вдребезги нижнюю челюсть. Вот же дурак — а ведь мог остаться цел!
В доме что-то загремело, раздался топот, грязная ругань. Разбилось стекло на втором этаже, и простучала злобная автоматная очередь. Какая нервная реакция! По счастью, стреляли не в машину, а вообще непонятно куда! Задние дверцы джипа распахнулись одновременно, и по пыли покатились трое людей в защитных комбинезонах, вооруженных автоматами. Они сразу кинулись врассыпную: двое за угол, третий — за беседку, и немедленно открыли огонь по второму этажу. Из дома прекратили стрелять — то ли он отогнал автоматчика, то ли ликвидировал. Вадим прижался к косяку, выхватил из кармана пистолет. «Оппоненты» могли прострелить дверь, могли ударить сверху по навесу крыльца, а он сегодня решил не надевать бронежилет. Глупость, бравада, но так надоело таскать эту тяжесть! Прапорщик Федор Жилин, засевший за беседкой, прекратил огонь. В доме продолжали бегать, ругаться. На задней стороне разбилось стекло, прогремели выстрелы, повалился какой-то громоздкий предмет мебели, и все стихло. Паузу заполнил Вовчик, очень кстати оживившийся. Он сполз по балясинам на пол, перевернулся на спину и вдруг завопил, как фанатик на митинге! Второе горло открылось? В принципе он был уже не боец, но эта «музыка» раздражала. Вадим опустился на колени, врезал по второй челюсти, и Вовчик надолго выбыл из мира здравомыслящих и пребывающих в сознании людей.
На участке воцарилась хрупкая тишина. Дом испуганно помалкивал. Молчала и округа — люди проснулись и помалкивали, за исключением нескольких голосистых собак. Свои ребята тоже выжидали, не лезли под пули без распоряжения. Кроме Вадима, их было пятеро — вся группа «Поток» в полном составе. Трое прибыли с плененным Вовчиком, которого «замели» у схрона в лесу и хорошенько припугнули (видимо, не очень хорошенько), двое подкрались к участку с огородов — там не было собак, иначе пришлось бы извращаться. Ожил переговорник в ухе:
— Товарищ майор, я за беседкой, — отчитался прапорщик Жилин. — Вижу, как вы жметесь к стеночке. Можно этого не делать. Автоматчик на втором этаже ликвидирован, в остальных окнах чисто.
