Молодой человек кивнул, достав из кармана толстый фломастер.
– Водостойкий?
– Ага!
– Хрен потом смоешь.
– Ну, это, пожалуй, единственное неудобство.
– А, ладно, давай…
Киллер снял колпачок и осторожно нарисовал, аккурат промеж глаз Серёги, маленькую симпатичную дырочку.
– Смотри сюда, – молодой человек щёлкнул пальцами. – Всё, так и замри!
– А дышать можно?
– Можно, только не шевелись.
Спрятав маркер, киллер извлёк из того же кармана маленький фотоаппарат и сделал несколько снимков, запечатлев на плёнку не только Черкасского, но и сидящих рядом с ним за столом мёртвых китайцев.
– Всё, сегодня же вечером отправлю их е-мейлом в Россию.
– То-то Санёк Ордынский обрадуется, хряк мичуринский, – снова заржал Серега, удивляясь находчивости своего «личного убийцы».
– Ну, так, – довольно ухмыльнулся киллер, пряча в сумку для гольфа пистолет одного из узкоглазых.
Затем он довольно профессионально обыскал трупы, но ничего кроме пачки китайских презервативов «Twin lotus» не нашёл.
– Ты только не забудь, что я выжил, – напомнил русский, нехотя вставая с удобного стула.
– Ну, конечно же, – кивнул киллер. – Пуля прошла навылет, но мозг не задела! Скажу, что ошибся.
– Но только утром! – Черкасский потёр поясницу. – Этот дурак, наверное, сегодня напьётся от счастья. А утром, бац, новое письмо, так и так ошибочка, мол, братело, вышла. Слушай, а может мне Санька тебе заказать?
– А что, это идея! – оживился молодой человек. – Я на досуге её обдумаю.
И купив по бутылке зелёного пива, они отправились ловить такси для Серёги, который уже порядком соскучился по своему оставленному на произвол судьбы джипу.
Глава тринадцатая
Великий поход
(продолжение)
Еще более похудевший, после последних событий, Кен Чжоу мрачно смотрел, с каким решительным видом грузится в машину злополучная троица. Вокруг суетилась китайская столица, разноцветные одежды, разные возраста, акценты, обычаи, вся эта разномастная круговерть сливалась в огромную, удивительную и неразрешимую головоломку, под названием Китайская Народная Республика. Кену казалось, что он такая же часть единой шарады, многомиллионного кубика Рубика, вписан в формулы, выведен полоской в графиках, учтен в цифрах и подшит к какому-то неведомому «Делу Номер…». Его жизнь уже ему не принадлежит, она часть государственной машины и даже то сопротивление, которое Кен Чжоу оказывает обществу, вся его преступная деятельность, все эти мелкие, по большому счету, гадости сделанные им, тоже укладываются в некие нормы и допуски. Именно поэтому он еще жив, именно поэтому все еще существует, думает, следит за этими удачливыми идиотами.
«Виновато утро», – решил Кен.
По утрам на него всегда нападала непонятная тоска. Все казалось предрешенным.
«И Пекин, конечно, тоже. Город, в котором невозможно не почувствовать себя маленьким человеком».
Пекин воплощал в себе все представления Кена о государственной махине. В улицах, площадях, воротах, было что-то невероятно величественное, подавляющее. Площадь Тяньаньмэнь, которую каждое утро драили по квадратам усердные рабочие, сдирая маленькими шпательками жевательную резинку, налипшую на камни, драя едва ли не каждый камушек специальным шампунем, – такое место не может не внушать трепет.
Кен поежился, сплюнул на мостовую и широким шагом направился в сторону черного джипа. Его подопечные, похоже, собирались в дальнюю дорогу, значит, следовало приготовиться.
Долговязый Кен даже не подозревал, что государственная машина стояла от него совсем неподалеку, олицетворенная двумя фигурами, закутанными не по погоде в серые плащи. Цзинь Хунчжи топтался на месте, чуть не подпрыгивая от нетерпения, в то время как его начальник, Лю Сычан, был неподвижен, как памятник Великому Кормчему.
– По-моему, они сейчас поедут, – нервничал Цзинь. – Точно поедут, товарищ капитан. Надо бы…
– Кому надо, пусть тот и делает, – хмуро ответил капитан. – Приказа не помнишь?
– Помню.
– Ну-ка, проверим.
– Производить наружное наблюдение по форме пять. В случае необходимости…
– Что такое форма пять? – прервал подчиненного Лю.
– С особым вниманием.
– Правильно. А ты что предлагаешь?
– Я предлагаю – по машинам.
– А где у нас машина?
– В двух кварталах от этого места.
– Почему?
– Там парковка бесплатная. Хотя я не понимаю, почему мы должны стоять там, когда могли бы стоять тут. Мы же на государственной службе.
– У тебя какое звание?
– Лейтенант.
– Вот именно. Если будешь думать в таких тонах и дальше, то до капитана тебе будет, как до неба.
– Почему это? – в голосе Цзиня прозвучало недоверие, вполне оправданное, если учесть тот разнос, который устроило Высокое Руководство капитану за провал последней операции.
Контакт императорской вдовы состоялся и теперь, помимо вопросов государственной безопасности, работники МОБ КНР боролись за честь мундира. По правде сказать, капитанство Лю Сычана было под большим вопросом.
– Потому что форма пять подразумевает: «не привлекая к себе внимания». А если мы с тобой, с мигалками и сиренами прикатим прямо вот сюда, то ни о какой тайной слежке речи быть не может. Это понятно?
– Но ведь можно же без мигалок?
– Можно. Но тогда мы будем платить штраф за парковку не по правилам. А у меня денег нет.
– Тогда давайте я за машиной слетаю!
– Все-таки ты дурак, – покачал головой капитан. – А если подопечные что-нибудь выкинут в это время? А если стрельба, и я погибну геройской смертью? Кто тогда доложит руководству о моем подвиге? А если мы с тобой пойдем за машиной оба, то кто же будет следить за подопечными?
– Да они же сейчас отправляются уже!
– Ну и что?
– Ну и то, что нам до машины бежать еще два квартала… А тот костлявый в черном, уже за руль сел. Он что, не по форме пять работает?
– Какой костлявый? – удивился Лю.
– Ну, тот, что через улицу от нас стоял и на эту европейку пялился. Вон он окурок бросил.
– Где стоял!? Какой костлявый?! Ты куда смотрел?! Почему не доложил?! – взорвался капитан.
– Так я… – начал было оправдываться Цзинь, – Так ведь… Я же…
– Убью! Ты не то, что в капитаны, ты у меня сейчас в регулировщики пойдешь! В восьмой отдел направлю, психов пасти! Почему не доложил?! Куда смотрел?! Где окурок?!
