– Нет, нет, Долговязый, все нормально, – улыбочка не исчезла, но сделалась менее самоуверенной.
«Первую пулю, ему! – решил Кен. – Крыса! А второй, вроде, нормальный…»
Второй «бык», по прозвищу Жаба, действительно был невозмутим. Он ничего не говорил, ничего не спрашивал, а просто дремал, привалившись к дверце, но Кен видел, что его веки предательски подрагивают. Жабу Долговязый знал по нескольким делам и доверял ему, конечно настолько, насколько можно вообще доверять «быку».
– Куда поедут, туда и поедут, и нечего тут базары разводить. Ваше дело маленькое. Бабу возьмете, а этих двоих задавите. Понятно?
– Понятно, понятно, – миролюбиво ответил «крыса». – Не волнуйся.
– А я и не волнуюсь.
Кен соврал. Он волновался. После мотеля, ставшего ловушкой для его людей, после подземелий с их ужасами, уверенность Чжоу в собственных силах дала течь, как «Титаник» после столкновения с айсбергом. Долговязый по ночам плохо спал, шарахался от каждой непонятной тени, вздрагивал от громких звуков. К тому же у него практически не осталось подчиненных. В это путешествие он отправился, захватив только одного оставшегося под рукой «силовика». Второго его заставили взять, прислав буквально в последнюю минуту. И это нервировало Кена Чжоу еще больше.
К монастырю они подошли, когда солнце уже висело над горизонтом, медленно и устало собираясь погрузиться в него, но, словно раздумывая, стоит ли…
Согласно легенде, Шаолинь был основан в V веке н. э. монахом из Индии, Бодхидхармой, проповедовавшим чань (дзэн) буддизм. В промежутках между долгими периодами медитации ученики Бодхидхармы имитировали естественные движения птиц и зверей, с течением столетий эти имитации превратились в высшую форму боя без оружия. Предполагается, что монахи Шаолиня участвовали практически во всех войнах и восстаниях в Китае – всегда, конечно, на стороне правого дела. В результате всех этих выступлений монастырь неоднократно сжигали и разрушали победители с другой стороны. В XX веке монастырь дважды подвергся разрушениям: в 1928 году, во время визита одного из многочисленных военных вождей гражданской войны, и в 1970 году, во время набега банд хунвейбинов в ходе Культурной революции. Несмотря на пожары и вандализм, многие здания монастыря сохранились в первоначальном виде.
Массивные ворота Шаолиня были приветливо распахнуты для посетителей.
– Вот видишь, Чен, – радостно заявила Бетси. – Мы пришли под вечер, долго тут не пробудем.
– Ага… – вяло согласился Джимми.
Он старательно отворачивался от двух монахов в шафрановых одеждах, которые так же старательно присматривались к нему. Внезапно монахи переглянулись, хлопнули себя по бедрам и резвой рысью рванули в сторону главного здания.
– Чего это они?
– Не надо мне сюда было приезжать, – грустно заявил водитель.
– Ладно, ладно. Ничего страшного тут с тобой не произойдет.
Чен только вздохнул, проходя через ворота.
– Товарищ капитан, а зачем они посещают монастырь? – поинтересовался лейтенант Цзинь.
– Бог их знает, может быть, у них есть какое-нибудь секретное послание от вдовы к настоятелю монастыря.
– Не может быть.
– Почему это?
– Настоятель монастыря коммунист с бог знает каким стажем. Он не станет связываться с такой рискованной аферой.
– С чего ты взял?! – глаза капитана Лю округлились.
– Ну, ведь все, что касается вдовы императора, держится под нашим контролем и…
– Нет! С чего ты взял, что настоятель храма – коммунист?!
– Ну… – Цзинь потупился. – Слухи. Иначе, говорят, с чего бы это ему разрешили воссоздать монастырь на старом месте?
– Кто говорит?!! Кто?!
– Ну, люди… А что?
Капитан обалдело смотрел перед собой и молчал.
– А что? – повторил вопрос лейтенант.
– Ничего! Ты хотя бы представляешь, что говоришь, и что с тобой сделают, если узнают? И что я должен с тобой сделать?!
– Ничего…
– Ничего!? Это из тебя сделают ничего? Смирно!! Что еще говорят?
Лейтенант молчал, вытянувшись в струнку, насколько это было возможно в тесной машине.
– Говори!
– Говорят, что очередь в мавзолей товарища Мао стоит на зарплате.
– Чего? – у капитана отвисла челюсть.
– Ну, что им платят, чтобы они создавали ажиотаж. Что они все работники…э-э-э… нашего министерства. Говорят, что наше правительство не может позволить, чтобы в мавзолей мог попасть каждый человек, который прогуливается по площади, безо всякой цели. Это снижает роль Великого Кормчего в истории…
– Откуда ты это взял? – прошептал Лю. – Откуда…
Лейтенант молчал.
– Кто тебе это сказал, зараза!? – завопил вдруг капитан и кинулся на подчиненного. – Говори! Убью!
– Помогите!!!
– Убью!!! Говори!!!
Капитан тряс, сидящего по стойке «смирно», лейтенанта, как терьер тряпку.
Наконец тот сдался.
– Хорошо! Хорошо! Я скажу… Я слушал… Я слушал радио «Свободная Азия»…
– Оно же глушится.
– Мне… записали.
Капитан долго молчал, и лейтенант решил пояснить:
– Когда я во Владивосток ездил…
– Идиот, – тихо прошептал Лю. – Полный идиот. Ты же…
От неизбежной расправы Цзиня спас все тот же шикарный джип, принадлежащий, официально, садовнику из Пекина.
Из машины вышли трое и, воровато озираясь, направились к храму.
– Так, лейтенант, вольно. Мы на задании. О ваших антикоммунистических высказываниях мы поговорим позже в другом месте. Вперед.
– Я правильно понимаю, что теперь нас интересуют эти бандиты, и мы следим за ними?
– Неправильно! Мы следим за всеми!
– Пошли, незаметно, – Долговязый Кен в сопровождении двух громил вошел в монастырь. – Ходим, рассматриваем все. Но глаз с них не спускаем. Понятно?
– Понятно, босс, – хором отозвались «быки».
В это время Бетси и компания рассматривали удивительные молельные залы монастыря. Чен неожиданно взял на себя роль гида. Оказалось, что он знал множество историй о Шаолине, не входящих в официальную историю этого уникального комплекса. Водитель говорил громко, иногда даже кричал. Девушка никак не могла понять почему, но неожиданно услышав за спиной приглушенный смешок, обернулась и увидела разбегающихся в разные стороны монахов. При этом некоторые буквально держались за живот от распиравшего их хохота.
«Странно, – подумала Элизабет. – Что смешного?»
На всякий случай она осмотрела себя и своих попутчиков. Беспорядка в одежде ни у кого не обнаружилось. Все как обычно.
