Книга Византиец. Смоленское направление, страница 60. Автор книги Алексей Борисов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Византиец. Смоленское направление»

Cтраница 60

Пахом встал из-за стола, отправился к шкафчику, достал оттуда глиняную бутыль, обернулся, ещё раз пересчитал гостей и, прихватив нужное количество стаканов, снова уселся на лавку.

- В доля хотеть, герр Пахом, - коверкая слова, проговорил незнакомый купец с немецким именем Ганс Риффе.

- И как Вы себе это представляете? - Заинтересовался Ильич.

- Мы дадим рыбью кость, мягкую рухлядь, ты со своей стороны отвезёшь и обменяешь на новый товар, которым торгуешь у себя в лавке. - Ответил за всех Григорий Фёдорович.

- И вместо одной лавки с одним товаром появится пять? - С усмешкой подвёл итог Пахом.

- Найн, - возразил Рифе, - мой корабль повезёт товар дальше, в земля франков. Их король Людовик Святой охотно купить стёкла, я недавно там быть, есть связи, друзья. После того как Святоша потрусил евреев, серебра у него в избытке.

Людовик IX Святой рядом королевских ордонансов запрещал христианам брать деньги у ростовщиков-евреев, а в тысяча двести тридцать седьмом году освободил своих подданных от уплаты иудеям одной трети долгов, обязав последних вернуть из уже уплаченных сумм одну треть. Об этом Пахом где-то слышал, но значения не предавал. Сейчас же, в свете новых событий, эта информация становилась важной. Около десяти ночи купцы составили договор. В случае потери груза, убытки несли все члены концессии поровну, Пахом получал треть прибыли, как владеющий информацией, где достать нужный товар. В остальном же, договор мало чем отличался от 'типовых' того времени. Утром исписанный пергамент отнесли в магистратуру, секретарь Посадника скрепил его печатью и положил на хранение.

Поездку в Смоленск пришлось отложить на два дня. За это время Пахому Ильичу так и не удалось выяснить, кто стоит за Гансом Рифе. Друзей у иноземца практически не было, а те, кто вёл с ним дела, отзывались о коллеге неопределённо. Между тем вокруг корабля начало твориться нечто странное. Пока судно загружалось моржовыми клыками и шкурками безвинно убиенных зверушек, на ладью несколько раз пытались наняться подозрительные типы. Команду гребцов чуть не отравили во время обеда, спас пострелёнок, накормивший портового пса кашей. А когда и это не помогло, экипажу стали предлагать куны, дабы те подробно поведали прошлый маршрут. На рассвете, перед отплытием, к купцу прибежал мальчишка.

- Дяденька Пахом, Христом Богом прошу, заберите с собой. - Взмолился любитель покормить пёсиков.

- Что случилось, Пелгуй? - Ильич встревожился не на шутку.

- Прибьют меня, после того как помер Ингра, пёс мой, то люди странные крутились, злые, по глазам понял, не жить мне.

Мальчишка заплакал. Вот уже более полумесяца ижорец был на посылках у купца, семьи у него не было, вроде крещёный, но всё равно считал, что мир сотворён из яйца утки. И Пахом прикипел к пацану, взяв того под свою опеку. Осмотрев мальчишку, купец сходил к сундуку с одеждой, отобрал порты с рубахой, из которых его сын уже вырос, покопался на дне сундука и извлёк поношенные сапоги.

- Добро, Пелгуй, заберу с собой. Держи.

Мальчишка ещё не верил, что почти новая одежда достанется ему и жалобным голосом спросил: - Дяденька Пахом, это мне?

- Переодевайся, только живо, пусть думают, что я Ильюшку с собой в поход взял.

Ильич оставил сорванца в комнате, а сам пошёл посидеть на дорожку со своей семьёй. Впервые новгородец собирался в такой нервотрёпке. Казалось, само проведенье против его отъезда, но, не смотря ни на что, решение принято и откладывать на потом уже было невмочь.

Григорий Фёдорович шёл к пристани, покручивая на пальце руки кожаный ремешок кистеня. Свинцовая гирька, размером в половину большого пальца лихо совершала обороты, накручивая шнурок на перст сначала по часовой стрелке, а затем в обратную сторону. Свинчатка весила как новгородская серебряная гривна. С одной стороны незамысловатое оружие, а с другой - незаменимый эталон веса при торговле. Фёдорович шёл провожать ладью Пахома Ильича, почти весь свободный капитал был вложен в новое предприятие, как тут не проверить? До причала с ладьёй оставалось шагов сто, как Григорий заметил знакомую фигуру Ганса, стоявшую между смолистыми маленькими лодочками, подобно черепахам лежавшими на берегу, поджидая своих хозяев.

'Тож волнуется, уснуть, немчура, не может'. - Подумал про себя Фёдорович.

Опершись для удобства на нос почти спущенной в воду рыбацкой лодки, Рифе о чём-то беседовал с рыбаком. Может и не обратил бы на этот факт своё внимание Григорий, да только изъяснялись они на латыни. Новгородский рыбак, владеющий италийской речью, был равносильно найденной на дороге золотой гривне. Всякое, конечно, бывает, но Фёдорович много колесил по свету, разговорную речь латинян понимал. Ганс давал последние наставления своему шпиону.

- Держись рядом с новгородцем, близко не подходи, если что, всегда догонишь на волоке. Запомни, нам надо знать, откуда он берёт товар, как узнаешь - убей. Связь держи через Одноухого киевлянина, у него таверна рядом с Воротной башней в Смоленске. По тайному знаку он поймёт, кто ты.

Новгородский купец Григорий Фёдорович был завистлив, жаден, иногда обманывал, но никогда не предавал своих товарищей. А сейчас выходило, что именно он не просто подставил Пахома Ильича, так ещё и сам оказался в дураках. Был бы он чуточку рассудительнее, или даже апатичным, то выждал бы момент и вывел иноземцев на чистую воду. Но взрывной характер дал себя знать.

- Ну, ты, сволочь нерусская. - Прохрипел Григорий Фёдорович и бросился с кистенём на Ганса.

Гирька ударила немца по скуле, целился Фёдорович в висок, но проклятущий Риффе дёрнулся, и почти увернулся (но почти не считается), как слева в груди что-то обожгло. Два тела упали одновременно, одно с разбитой челюстью, второе с ножом в сердце. Подельник Ганса подтащил тело новгородского купца к лодке, повернул набок, вытащил метательный нож и озираясь по сторонам аккуратно притопил в реке, отмывая от крови.

- Сhecché si dica, lui ha ragione (Как ни говори, а он прав), - прошептал 'рыбак', помятуя последние слова произнесённые Григорием.

Чезаре пятнадцать лет работал на разведку Дожа Венеции. Названия городов, замков и деревень которые он посетил, не уместятся и на большом листе пергамента. И почти в каждом из них его ждал кто-то желающий отомстить, а то и не один. Голландец Якоб Риффе, выдававший себя за Ганса, год назад завербовал итальянца, даже не осознавая, что тот - двойной агент. История вербовки была с душком, и Якоб посчитал, что Чезаре будет предан ему как собака, не понимая, в какой капкан угодил сам. Веницианцы пронюхали, что во Фландрии придумали выдувать стекло и делать из него зеркало. Все попытки перенести производство в Венецию проваливались. Чезаре как раз занимался этим вопросом, и когда Якоб отправился с двумя сундучками небольших зеркал на Балтику, то охотно сопроводил хозяина. Каково же было его удивление, когда тут, в холодном Новгороде, появились зеркала, абсолютно плоские и громадных размеров. Фландрия тут же отошла на второй план. Появилась возможность реабилитироваться за прошлые ошибки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация