Книга Память льда. Том 2, страница 115. Автор книги Стивен Эриксон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Память льда. Том 2»

Cтраница 115

Мул Круппа бодро взобрался по насыпи, протиснулся через плотные ряды морпехов на дороге — те расступились, — а затем скатился вниз с другой стороны и оказался на равнине. Воздух оглашали крики и полезные советы.

— Тварь безмозглая! Слепое, упрямое, громогласное порождение Бездны! Стой, повелевает Крупп! Стой! О нет, не туда…

Мул завернул полукруг и, петляя, помчался быстрой рысью к ближайшему клану Белолицых баргастов.

Навстречу ему бросилась дюжина покрытых ритуальной раскраской детей.

Мул перепугался и резко остановился, так что Круппа бросило вперёд, на шею животного. Затем мул развернулся и перешёл на шаг, похлопывая хвостом по крупу.

Кряхтя и постанывая, даруджиец сумел выпрямиться в седле.

— Зарядка — для безумцев! — прокричал он детям, которые весело бежали рядом. — Узрите сих ужасных сорванцов, ныне уже столь мускулистых, что они лишь насмехаются над печальной судьбою Круппа! Проклятье бодрости и здоровья отравило их мозг. О, драгоценный Крупп, прости их, как подобает твоей благородной натуре, со свойственной тебе приветливой невозмутимостью, с безупречной непринуждённостью в компании соучастников столь трагически юных годами. Ах, несчастные создания, столь коротконогие, но столь же самообманутые, сколь глубоко выражение маломысленной мудрости на ваших лицах. Бежите с ногу с сим обезумевшим мулом и тем самым обнажаете трагический факт — племя ваше обречено, провозглашает Крупп! Обречено!

— Они ни слова не понимают, Человек Сала!

Крупп повернулся и увидел, как у нему подъезжают Хетан и Кафал. Женщина ухмылялась.

— Ни слова, даруджиец, и это хорошо. Иначе они бы вырвали тебе сердце из груди за такие проклятия!

— Проклятия? Дражайшая дама, тому виной лишь сквернейший характер Круппа. Его добела раскалённая ярость, что столь опасна для всех окружающих! Этот неразумный зверь…

— Даже есть его не стоит, — заметила Хетан. — Как думаешь, брат?

— Худой слишком, — согласился Кафал.

— И тем не менее Крупп испрашивает прощения от собственного достославного имени, а также от имени безнадёжно бессловесного зверя, на коем восседает. Извините нас, довольно длинноногие порождения Хумбролла Тора, о прощении молим вас!

— У нас к тебе вопрос, Человек Сала.

— Лишь задай его, и Крупп ответствует. Осиянными истиной словами, подобными гладкостью маслу, каковое умастит твою безупречную кожу — вон там, точно над левой грудью, например? У Круппа с собою…

— Не сомневаюсь, — перебила Хетан. — И если тебя не остановить, война закончится прежде, чем мне представится шанс задать вопрос. А теперь заткнись, даруджиец, и слушай. Смотри на строй малазанцев вон там на дороге. Крытые фургоны, немногочисленные отряды, что идут при них пешком, поднимая тучи пыли…

— О, драгоценная дева, ты — истинное отраженье сердца самого Круппа! Умоляю, продолжай задавать сей невопрошающий вопрос, говори больше, скатывай слова свои в толстенную восковую свечу, дабы Крупп смог возжечь на ней неутолимый огнь своей любви и страсти.

— Я сказала «смотри», даруджиец. Наблюдай! Ничего странного не замечаешь сейчас в наших союзниках?

— Сейчас! И прежде, и, несомненно, в будущем тоже, заверяет Крупп. Малазанские загадки, о да! Любопытнейший народ, утверждает Крупп. Дисциплина на марше растворилась почти до невидимости, пыль поднята такая, что видно на лиги окрест, но что видно-то — лишь одна пыль!

— Всё скрыто от взгляда, — прорычала Хетан.

— Даже столь острого.

— Значит, ты тоже заметил.

— Что заметил, восхитительная? Роскошные извивы твоего тела? Как мог Крупп упустить из виду столь чудесную, пусть и слегка диковатую красоту? Точно цветок прерий…

— …который тебя сейчас убьёт, — с ухмылкой заметила Хетан.

— Цветок прерий, отмечает Крупп, подобный тем, что расцветают на колючих кактусах…

— Рискуешь оступиться, Человек Сала.

— О, ступица Круппа редко рискует, ибо на риск ступает лишь тупица, не ведающий… кхм…

— Сегодня утром, — продолжила миг спустя Хетан, — я видела, как одна-единственная рота морпехов ставила шатры для трёх рот. По всему малазанскому лагерю. Одна — на трёх, снова и снова.

— О да, на малазанцев можно рассчитывать!

Хетан подъехала вплотную, схватила Круппа за ворот плаща. Она почти стащила даруджийца с седла и ухмыльнулась чуть шире.

— Человек Сала, — прошипела Хетан, — когда я объезжу — скоро — этому мулу понадобится волокуша, чтобы тащить то, что от тебя останется. Затягивать всех в свою паутину слов — добрый талант, но сегодня я выбью дыхание у тебя из груди. Оставлю немым на долгие дни. И я это сделаю, чтобы показать, кто из нас — главный. А теперь — ещё хоть слово, и я не буду ждать вечера — устрою для этих детей и всех остальных такое представление, с которым ты жить дальше не сможешь. Ага, по выпученным глазам вижу, что ты меня понял. Хорошо. А теперь прекрати сдавливать мула коленями — ему это не нравится. Сиди в седле так, будто он — конь, потому что конём этот зверь себя считает. Он смотрит, как едут все остальные, смотрит, как лошади несут своих седоков. Взгляд его ничего не упускает — это ты заметил? Это самый внимательный зверь, какого только видел сей мир — и не спрашивай, почему. Всё, довольно слов. До вечера, Человек Сала, когда я тебя расплавлю. — Хетан отпустила Круппа.

Задыхаясь, даруджиец плюхнулся обратно в седло. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но поспешно захлопнул. Кафал хмыкнул:

— Он быстро учится, сестра.

Та фыркнула:

— Все вы такие, брат.

Баргасты поехали прочь.

Глядя им вслед, Крупп вытащил носовой платок из рукава и вытер пот со лба.

— Ох ты. Ах ты, как же так? Ты слыхал, мул? Это Крупп обречён. Обречён!


Скворец внимательно посмотрел на двух женщин перед собой, затем сказал:

— В разрешении отказано.

— Её же тут нет, сэр, — повторила одна из морпехов. — Так что нам присматривать не за кем, верно?

— Но в роту свою вы не вернётесь, солдаты. Останетесь при мне. Хотели что-то ещё обсудить? Нет? Свободны.

Женщины обменялись взглядами, затем отдали честь и пошли прочь.

— Иногда, — проговорил Артантос, стоявший в полудюжине шагов от командира, — он поворачивается и кусает за ногу, да?

Скворец покосился на знаменосца.

— Кто поворачивается?

— Стиль командования Дассема Ультора. Солдатам позволено думать, сомневаться, спорить…

— И это делает нас лучшей армией, какую только видел мир, знаменосец.

— Тем не менее…

— Нету никаких «тем не менее»! Именно поэтому мы лучшие. И когда настанет время для тяжёлых приказов — увидишь дисциплину, сейчас, может, она и не заметна, но есть, глубоко внутри — и строгая.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация